Рэкетир
Шрифт:
Тогда я меняю тему и начинаю задавать вопросы о программе защиты свидетелей. Пэт работает в Виргинии и скоро вернется домой. Моим опекуном — но ни в коем случае не надзирателем — станет другой маршал. К нему — или к ней — всегда можно обратиться в случае проблемы или беспокойства. Обычно на одного опекуна приходится несколько подопечных. При малейшем намеке на опасность меня немедленно перебросят в другое место, но, как заверяет Пэт, такое случается редко.
Смогут ли злодеи до меня добраться? Пэт признается, что не знает, поскольку такого еще не бывало. Я не отстаю:
— Но тебе наверняка доводилось кого-то переселять.
— Сам я переселениями не занимался, но знаю, что они бывали. Насколько мне известно — а я опекаю осведомителей уже десять
По понятным причинам ни в юридической, ни в общей библиотеке Фростбурга книг по защите свидетелей не было, поэтому я знаю не много. Мне известно только, что программа несовершенна.
— Так уж и никаких проблем? Трудно в это поверить!
— Я не говорю, что все идеально. Взять хотя бы скандал тридцатилетней давности, вошедший в легенду. Мы обзавелись серьезным осведомителем в мафии, выдавшим свою семью и несколько крупных мафиозных боссов. Это один из значительнейших успехов в истории ФБР. Осведомитель расхаживал, можно сказать, с расчерченной мишенью на лбу. Мы зарыли его на невероятную глубину, и он прожил там невредимый несколько лет. Работал себе почтовым инспектором в городке с пятьюдесятью тысячами жителей, прикрытие что надо, но горбатого могила исправит. Наш клиент являлся прирожденным, закоренелым мошенником, и сохранить чистоту было превыше его сил. Он открыл стоянку подержанных автомобилей, потом еще одну, потом ломбард, занялся перепродажей краденого и, наконец, торговлей марихуаной. Мы знали, кто он, а ФБР нет. Когда его сцапали, он позвонил своему опекуну и попросил внести за него залог. Опекун встревожился, его начальник тоже и так вверх по лестнице вплоть до директора ФБР. Пришлось задействовать самую тяжелую артиллерию, чтобы выдрать его из тюрьмы и переселить в безопасное место. Через запугивание, сделки с правосудием, мольбы к судьям удалось добиться аннулирования обвинений. Но этот мошенник висел на тончайшем волоске. Так что лучше не отмывай больше деньги.
Он воображает, что его последнее замечание — смешная шутка.
— Я никогда не отмывал деньги, — говорю я без тени улыбки.
— Извини.
Мы доедаем десерт и едем в мой новый дом. Квартира находится на седьмом этаже башни, одной из четырех, выстроившихся вдоль пляжа, в окружении теннисных кортов и плавательных бассейнов. Пэт объясняет, что квартиры здесь в основном съемные, хотя некоторые выкуплены. За мою уплачено на полгода вперед, а дальше мне решать самому. В квартире одна спальня, все обставлено, есть оборудованный кухонный уголок, хороший диван, кресла — не шикарно, но и не дешевка. После ухода Серхоффа я стою на своем балкончике, над океаном, под луной, вдыхаю соленый воздух и слушаю доносящийся снизу рокот волн.
Свобода восхитительна и необъяснима.
Я забыл задернуть шторы и просыпаюсь от слепящего солнца. Это мое первое по-настоящему свободное, неподнадзорное утро, и мне не терпится пройтись босиком по песочку. На пляж уже вылетели немногочисленные ранние пташки. Я тоже спускаюсь, пряча лицо под козырьком и темными очками. Никто не обращает на меня внимания; никому нет до меня никакого дела. Люди, бесцельно бродящие по кромке воды, погружены в собственные недосягаемые миры, я тоже быстро ухожу в свой. У меня нет семьи, нет работы, никакой ответственности, никакого прошлого. Макс начинает жизнь заново.
Пэт Серхофф забирает меня в полдень. У нас ленч, состоящий из сандвичей. Потом он везет меня на военно-морскую базу в Мейпорт, на встречу с предупрежденным врачом. У меня все отлично заживает, осложнений не обнаружено. Через две недели я должен вернуться для нового осмотра.
После этого мы направляемся в отделение банка «Санкост» рядом с моим домом; по дороге Пэт подробно меня инструктирует. Сам он в банк не пойдет, потому что самостоятельное открытие мной счета — важный момент. В банке никто ничего не знает,
С делами покончено, а мы все треплемся. Она дает мне свою визитную карточку и изъявляет готовность оказать всяческую помощь. Я обещаю позвонить, когда обзаведусь мобильным телефоном: банку нужен мой телефонный номер. Я почти готов пригласить ее поужинать — потому в основном, что уверен в согласии; но превозмогаю соблазн. У меня будет уйма времени для этого потом, когда я немного освоюсь, а моя физиономия станет более приемлемой — на это я возлагаю особенные надежды.
Я сделал предложение Дионн в двадцать четыре года и с тех пор, до самого приговора, ни разу ей не изменял. Однажды чуть не дошло до супружеской неверности с женой одного знакомого, но мы вовремя сообразили, что это плохо кончится. Как провинциальный адвокат я навидался разводов и не переставал удивляться, сколь изобретательно мужчины калечат свои жизни и губят семьи из-за банальной неспособности противостоять соблазну. Сначала секс на бегу, потом романчик, потом кое-что посерьезнее — и вот они уже в суде, где им выцарапывают глаза, одновременно лишая детей заодно с деньгами. А я обожал жену и весь секс, которого хотел, имел на дому. Другая сторона правды заключается в том, что я никогда не воображал себя волокитой.
Из банка я выхожу с ощущением сделанного дела. Позади первое небольшое задание моего секретного существования. Пэт, ждущий в машине, встречает меня вопросом:
— Ну как?
— Никаких проблем.
— Почему так долго?
— На меня набросилась хорошенькая операционистка.
— Вечная проблема?
— Не то чтобы проблема, но женщин ко мне тянет. Постоянно приходится от них отбиваться.
— Будь и дальше бойцом. Это многих губит.
— А ты эксперт по женской части?
— Вовсе нет. Куда теперь?
— За покупками. Соскучился по достойному гардеробу.
Мы находим магазин мужской одежды, где я трачу восемьсот долларов на обновки. Пэт и в этот раз ждет в машине. Мы решили, что двое мужчин сорока с небольшим лет, белый и черный, вместе покупающие одежду, привлекли бы не совсем уместное внимание.
Он высаживает меня у салона «Флорид селлюлар», где я открываю аккаунт и приобретаю айфон. Положив его в карман, я наконец чувствую себя настоящим подсоединенным американцем.
Еще два дня мы посвящаем внедрению Макса в нормальную жизнь. Я выписываю свой первый чек автопрокатной фирме и выезжаю на улицу в подержанном кабриолете «Ауди-4», который будет обходиться мне в четыреста баксов в месяц включая страховку. Теперь, когда я обрел мобильность, а мы с Пэтом уже стали действовать друг другу на нервы, он говорит, что пора со мной прощаться. Я готов к независимости, он — к отъезду домой.
Я снова посещаю Гретхен на предмет инструкций банка по переводу средств и объяснения, что ожидаю значительное поступление на свой счет. Пэт договаривается со своим начальством, и сумма вознаграждения переводится с какого-то тайного счета в банк «Санкост». Я исхожу из того, что все участники трансакции соблюдают полагающиеся предосторожности.