Рекламная любовь
Шрифт:
Девицы начали стаскивать шубы.
— Ты же сама… — задохнулась от возмущения Маша. — Ты сама разрешила взять посуду!
— Но не лучший же сервиз! Это, между прочим, мамин сервиз! Покойной мамы! А ты его схватила ручищами…
— Да подавись ты своим сервизом! — закричала Маша.
Началась безобразная базарная сцена. Сергей и неизвестные девицы молча взирали на двух орущих женщин, словно присутствовали на каком-то дешевом спектакле.
— Девочки, не нужно ссориться! Аля, ну зачем ты так? У Маши
— А ты молчи, маменькин сынок! Вот возьми ее к себе, там и командуй!
— Я… Я… — растерялся Сергей.
— Что — я? Я, я… головка от х…!
Эта матерная фраза совершенно потрясла Сергея.
— Ты! Что! Себе! Позволяешь! — словно речевку, выкрикнула Маша. — Все! Идем отсюда, Сережа! Я здесь ни на минуту не останусь! Пусть подавятся!
Она кричала, а руки ее шустро запихивали в пакет шампанское и бутерброды с икрой.
Он и не заметил, как они оказались на улице, на своей скамейке.
— Мерзавка! Это она специально праздник мне испортила! — В голосе Маши звенели слезы.
— Ну что ты, Машенька, ну успокойся! — Он попытался прижать к себе ее голову.
— Не трогай! Прическу испортишь! — взвизгнула Маша.
Сережа испуганно отшатнулся. Но она тут же сама к нему прижалась.
— Извини, милый. Она просто завидует мне! Что ты у меня есть, такой хороший… Плевать на прическу! Кому она теперь нужна? Знаешь, давай-ка шампанского выпьем!
Она достала из пакета шампанское и пару пластиковых стаканов.
«Откуда у нее стаканы? Как будто знала, что мы уйдем…» — успел подумать Сергей.
— Давай за нас! Никто нам не помешает, — произнесла Маша и всхлипнула.
— Ну что ты, Машенька, ну не надо… Хочешь, пойдем в кафе? Давай?
Маша отрицательно замотала головой.
— Нет, миленький, не хочу. Куда я такая зареванная? Ты и так столько денег потратил. А мы хотели на лето копить, на отпуск. И вообще… я хочу не в кафе. Я в свой дом хочу. Понимаешь? Пусть маленький, пусть частичка дома, но моя. Вернее, наша.
— Будет, Машенька, все у нас будет!
— Когда, милый? Мне уже двадцать три. Многие ровесницы уже детей имеют. А у меня ни кола ни двора…
— Я обещаю тебе. Все у нас будет! Правда! И очень скоро, вот увидишь!
— Да? — Маша улыбнулась. — Ну давай за это и выпьем!
Они глотнули шампанского. Внезапно повалил густой мокрый снег. Целыми хлопьями.
— Ой, миленький! Я ведь без шапки… — Маша вскочила, подняла воротник пальто.
Сережа попытался стянуть куртку, чтобы сберечь ее прическу.
— Не надо, миленький! Простудишься. Да и я замерзла. Пойду я, ладно?
— А я? — растерялся Сережа.
— И ты иди. Иди домой. Что же поделаешь? Раз уж так дышло… Ну, я побежала, а то снег…
И Маша исчезла. Сергей поднялся со скамейки, тупо глядя на захлопнувшуюся дверь подъезда, не замечая мокрых хлопьев, падающих на голову, стекавших холодными струйками за воротник куртки. Через пару минут к Машиному подъезду буквально подбежал мужчина в кожаной куртке. Он прижимал к груди букет.
«Еще у кого-то день рождения», — машинально подумал Сергей и побрел к дому.
День рождения был все тот же, в той же квартире, за дверью которой раздавался веселый женский хохот. Мужчина позвонил, услышал перестук каблучков. Дверь отворили.
Он почти забыл, как она выглядит. Помнил, что красива, но как? И когда увидел, растерялся. Девушка, стоявшая перед ним, была не просто красива… Она была еще удивительно мила. Белозубая улыбка, ямочки на щеках, волнистые волосы подняты в прическу, которая открывала чистый лоб, бледно-зеленое платье, облегавшее ее тонкую фигурку, — все это создавало образ такой… милой уездной барышни и светской львицы одновременно.
— Вы Маша? — уточнил мужчина.
— А вы меня не узнали? — легко рассмеялась девушка. — Вот это да! То есть вы могли перепутать адрес, зайти в другую квартиру и поздравить другую женщину, так?
— Нет, конечно, — улыбнулся мужчина, — просто я не ожидал… Вы гораздо красивее, чем мне запомнились.
— Ну проходите, забывчивый мужчина!
— Меня зовут Арам.
— Я помню, я, в отличие от вас, все помню, — нараспев произнесла Маша, впуская его в квартиру.
— Это вам, — он протянул букет чайных роз.
— Спаси-и-и-бо! — пропела Маша. — Мои любимые цветы. Раздевайтесь, проходите, все уже за столом.
Арам прошел в комнату. Огромный трехстворчатый шкаф делил ее почти надвое. Обстановка очень скромная. За накрытым столом — три девицы, довольно невзрачные. Особенно на фоне именинницы. Подобным девушкам лучше не дружить с такими Машами. Правда, стол накрыт с размахом: бутерброды с икрой, семга, севрюга, мясные нарезки, салаты… Чего только не было! И напитки присутствовали. Две бутылки шампанского, вино, коньяк… Ага, коньячок-то, конечно, паленый. Откуда же непаленому взяться?
— Можно и мне свою лепту внести? Настоящий, армянский. Пять лет выдержки. — Арам водрузил на стол бутылку.
— О, спасибо! Знакомьтесь, девочки. Это Арам, реставратор из Москвы. Он будет реставрировать у нас храм Успения Богородицы. А это мои подруги:
Аля, Рита, Галя, — достаточно небрежной скороговоркой представила она подруг.
Лицо одной из них явно омрачилось.
— Арам, с вас тост! — потребовала Маша.
Мужчина наполнил бокалы.
— Что ж, с удовольствием. Поскольку мы собрались за этим столом по вполне определенному поводу, первый тост за Марию. За женщину, которая носит столь удивительное имя. Мария — это мать Христа. Мария — это лики мадонн с полотен гениальных живописцев.