Реконизм. Как информационные технологии делают репутацию сильнее власти, а открытость — безопаснее приватности
Шрифт:
Любая реальная общественная структура строится вокруг некого общего ресурса, которым эти люди пользуются или который эти люди создают. Даже супружеская пара становится таковой именно для того, чтобы вместе пользоваться общим имуществом и иметь заранее оговоренные правила по его разделу или по разделу расходов на воспитание детей.
Для того чтобы создавать общественное благо, требуется организация совместных действий, выражающихся в жертвовании каждым членом общества частных ресурсов для достижения общей цели. Любая организация требует администрирования.
С этой точки зрения можно рассматривать и государство как поставщика общественных ресурсов, приобретаемых за счет налогоплательщиков. Разумеется, что такое общественное приобретение не является оптимальным [17],
Вместе с тем существуют общественные блага, роль государства (или администратора) в достижении которых не может быть переложена на частные компании. Также, такие блага [107]не могут быть персонализированы за счет развития систем тотального учета. Например, чистый воздух в городе. Для того чтобы все дышали чистым воздухом, все автомобили необходимо снабдить катализаторами, которые очищают выхлоп от окиси углерода и несгоревших остатков топлива. У автомобилиста возникает искушение не покупать катализатор. Выхлоп от одной машины не сделает город грязнее, а автомобиль без катализатора будет демонстрировать большую мощность или меньшее потребление топлива за счет снижения сопротивления в выхлопной системе. То есть проявляется «эффект безбилетника». В таких условиях роль государства — в минимизации числа безбилетников путем регулирования рынка автомобилей и организации технических осмотров.
К подобного рода общественным благам можно отнести и организацию массовых прививок. Ведь, если прививки не будет у одного конкретного человека, то ему и заболеть будет не от кого. Зачем тогда прививаться и подвергать себя риску побочных эффектов, которые могут привести к потере здоровья, инвалидности или смерти? «В идеальной системе цен должна была бы существовать такая цена, которую он (пациент) должен был бы платить каждому, чье здоровье подвергается опасности; цена, достаточно высокая для того, чтобы другие индивиды почувствовали, что их потери компенсируются; или, иначе, должна быть такая цена, которую другие индивиды должны были бы платить этому лицу, чтобы склонить его сделать прививку» [51].
Однако издержки на оценку ущерба для каждого из членов общества от того, что кто-то не участвовал в создании общественного блага, и на организацию выплаты безбилетником компенсации за ущерб или риск остальным членам общества растут вместе с размером общества, уменьшением его прозрачности и усложнением характера блага. Поэтому, в современных условиях становится неизбежной ситуация, когда такие издержки, для достаточно больших сообществ, будут превышать издержки группы по организации принуждения всех ее членов к созданию такого общественного блага, даже с учетом несовершенства любых мер принуждения и поэтому обязательного присутствия «безбилетников». Таким образом, сама сложность выявления всех «безбилетников», а также расчет и организация компенсаций, особенно в сложных случаях, таких как массовые прививки, делают систему принуждения более выгодной, по сравнению с другими методами мобилизации группы. И даже в группах, в которых возможно сравнительно легко выявить всех безбилетников и рассчитать ущерб для остальных членов группы, все равно потребуется насилие для изъятия штрафов и перераспределения вырученных средств в пользу пострадавших.
Соучастие членов общества в создании подобных благ возможно:
либо через делегирование обществом неких полномочий оплачиваемой из кармана общества карательной системе,
либо за счет финансирования нового общественного блага, направленного на ликвидацию последствий оппортунизма с обязательным делегированием некоему органу права распоряжаться финансами (как пример, оплата услуг дворников, убирающих мусор с тротуаров),
либо через воспитание, культуру и пропаганду, которая тоже является, по сути, общественным благом, финансируемым обществом. За что боролись, на то и напоролись.
Когда в рамках новой институциональной экономики рассматривают оппортунизм или, в данном контексте, «проблему безбилетника», то в качестве средств социального контроля
Доверие [110]как средство повышения эффективности, понижения расходов на контроль, более быстрого достижения соглашения и взаимопонимания в оценке риска.
Культуру, в качестве рамок, определяющих общие ценности, понятия и цели как фактор, влияющий на решение проблем координации. С ними связаны процесс вступления в контакт и согласование: при более длительном партнёрстве в условиях монокультуры вероятно повышение трансакционных издержек в результате зависимости, злоупотребления доверием и оппортунизма, подрывающее эффективность.
Репутацию, которая служит специфическим капиталом. Хорошая репутация понижает стимул к оппортунизму и таким образом расходы на сбор информации и ведение переговоров.
Выглядит логичным, что устойчивые рынки, основанные на доверии, могут надежно существовать лишь в условиях хоть как-то отслеживаемой репутации. Особенно четко это заметно на рынках услуг.
На таких рынках особенностью организации продаж (если такой термин вообще применим) является создание клиентурных сетей, основанных на рекомендациях. Потребитель чувствует себя крайне некомфортно в условиях, когда он вынужден доверяться продавцу без возможности проверить репутацию поставщика продукта или оставить значимую для поставщика рекомендацию о продукте. Например, разумно избегать обедов в привокзальных кафе, где поставщики продукта совершенно не озабочены своей репутацией, рекомендациями «одноразовых» клиентов и не рассчитывают на повторный визит клиента к ним.
Зато многие путеводители рекомендуют обедать в придорожных кафе, в которых регулярно обедают водители-дальнобойщики, составляющие тем самым социальную сеть рекомендаций. В таких заведениях хозяину крайне невыгодно предлагать товар с низким качеством, эксплуатируя асимметричность информации и проявляя оппортунизм.
То, что мы описываем как проявление доверия — доверие банкам, ресторанам, авиакомпаниям, брендам и вообще, доверие посторонним людям по каким-либо причинам, на самом деле является осознанием репутационной зависимости агентов, которую, ввиду хронологической одновременности, легко спутать с развитостью культуры общества как определяющего фактора феномена доверия. Банк мог бы обмануть одного вкладчика, но он не делает этого, руководствуясь рациональными, а не культурными мотивами. Самолеты летают по расписанию, потому что недоверие к перевозчику вызовет прямые экономические последствия — отток пассажиров к конкурентам.
Незнакомым людям мы, без особой необходимости, не верим. Иначе чемодан с деньгами можно было бы передать с таксистом, а не везти его самому. А если и возникает необходимость довериться незнакомцу, то мы решаем этот вопрос не рационально, а с использованием готовых шаблонов типа «цыганам верить нельзя».
Таким образом, в отсутствие репутационного давления на поставщика, стоит говорить скорее не о доверии потребителя, а о монополии поставщика или об условиях ограниченной рациональности, в которых находится потребитель, не имеющий возможности принять к рассмотрению все возможные альтернативы удовлетворения своего спроса и сравнить их по рациональным критериям. Также не стоит рассчитывать на культуру как на инструмент гарантированного избавления от оппортунизма. В многоквартирном доме, даже если практически все жильцы будут обладать высокой культурой, достаточно одного некультурного гражданина, чтобы лифт стал пахнуть мочой вплоть до следующей его уборки.
Отсылки на «уровень культуры» или «сознательность» в общем случае являются хорошим индикатором утопичности тех или иных социальных построений. Невозможно предположить ситуацию, когда абсолютно все члены общества будут обладать высокой культурой, так как сама культура является точно таким же общественным благом, которое производят родители и воспитатели детей для пользы всего общества. Если родители проявляют оппортунизм и не прививают детям культуру и нормы поведения, то они уменьшают свои издержки по сравнению с другими родителями, которые тратят свои ресурсы на подобную деятельность, разумеется, если отбросить мотив выращивания из собственных детей сиделок и нянек для престарелых родителей.