Рекорд приключений
Шрифт:
Она подошла ко мне вплотную и, не снимая жемчуга, опустила его в мою руку. Жемчуга были прекрасно подобраны, все – значительной величины и того молочного матового оттенка, который, по ее словам, служит вернейшим доказательством их подлинности. В то время, когда мы стояли так близко друг к другу, ее волосы коснулись моего лба.
Откидывая их, она тихонько засмеялась, и я невольно взглянул на нее. Странный звук этого смеха и какое-то особое выражение ее глаз заставили меня задрожать. Я внезапно понял, почему мужчины не отрывали от нее взоров. Несмотря на всю свою сдержанность, она обладала той необъяснимой притягательностью, которая исходила, вероятно, от Прекрасной Елены.
– Как вам нравятся мои жемчуга? – спросила она ласково.
– Они необыкновенно красивы.
Она медленно отошла от меня, и чем дальше она отодвигалась, тем легче становилось мне дышать. Внезапно она поглядела на меня через плечо, и мне показалось, что она заметила мое волнение. Легкие морщины на ее лбу разгладились; она, по-видимому, осталась довольна произведенным ею впечатлением.
– Скажите, сэр Норман, как вы намерены охранять мои драгоценности? – спросила она, опускаясь в кресло. – Не будете ли вы, переодетый кельнером, стоять во время обеда за моим креслом или спать ночью на ковре перед моей кроватью?
– Уверяю вас, – успокоил я ее, – что я не стану обременять вас своим присутствием. Мне сказали, что на ночь вы сдаете свои жемчуга в сейф отеля.
– До сих пор я всегда так делала, – ответила она. – Но не думаете ли вы, что было бы лучше оставлять их на ночь при себе? Обещаете ли вы мне в последнем случае оставаться всю ночь, вооружившись револьвером, на посту в этом кресле?
– Никоим образом. Сейф отеля самое безопасное место.
– Я рада, что вы так думаете, – сказала она улыбаясь. – Я плохо спала бы, зная, что жемчуга при мне и что вы сидите здесь, охраняя их. Это было бы очень тревожно.
– Люди безоружны против чудес, – сказал я, – но вам вовсе незачем тревожиться из-за ваших жемчугов. На случай, если вам в какое бы то ни было время понадобятся мои услуги, – номер моей комнаты 432.
– В этом этаже?
– В этом этаже.
– Скажите мне, – спросила она немного бесцеремонно, когда я встал, чтобы проститься, – кто был тот господин, с которым вы говорили вчера вечером в зале: стройный мужчина, средних лет, с очень энергичным лицом. Я часто встречаю его в лифте.
– Я мало знаю его, – ответил я, – его имя, кажется, Стенфилд.
– Стенфилд? – повторила она. – Не был ли кто-то убит на его земле вблизи Уокинга? Мне кажется, там нашли застреленного полицейского.
Я кивнул.
– Я как раз тогда играл с мистером Стенфилдом в гольф, – сказал я.
– А убийцу так и не нашли?
– Нет.
– Удивляюсь, что вы не взялись за это дело.
– Я взялся за него.
Она иронически улыбнулась.
– Я начинаю снова беспокоиться за свое колье, – промолвила она. – Для вас, которого когда-то считали одним из лучших сыщиков, найти убийцу должно было быть пустяком.
– Поймать его оказалось мне не по силам, – сознался я, – в наше время много преступников, в виновности которых полиция не сомневается, разгуливают на свободе – их нельзя осудить лишь за недостатком улик.
– Это действительно интересно – пробормотала она, – не согласитесь ли вы как-нибудь поужинать со мной и рассказать мне о своих приключениях?
– Это доставило бы мне огромное удовольствие, но теперь…
Она была немного недовольна, что я так быстро ушел. Я не тщеславен, но в продолжение нашей беседы не раз удивлялся любезности, которую она мне оказывала. Все же я решил, что она, как многие женщины, хочет просто нравиться – какой бы то ни было ценой, и перестал думать о ней.
В 7 часов мне принесли в комнату письмо.
«Дорогой сэр Норман!
Одна моя знакомая женщина и ее муж, которые должны были сегодня со мной ужинать, отказались прийти. Разрешите пригласить вас к ужину. Мы встретимся в зале в 8 часов.
Я ответил согласием. Когда я в этот вечер спускался в зал, я предчувствовал, что время пройдет очень интересно.
Ровно в 8 часов сошла мадам де Мендоза. На ней было белое вечернее платье и горностаевое манто, слегка накинутое на плечи и не скрывавшее жемчугов. Ее появление вызвало сенсацию. Мистер Стенфилд, сидевший, как всегда, в углу за коктейлем, был заметно удивлен, увидев, что она приблизилась ко мне и вместе со мной отправилась в ресторан.
– Снова здесь этот господин, который всегда так странно на меня смотрит, – кажется, вы говорили, его зовут Стенфилд, – сказала она, когда сели за стол.
Я утвердительно кивнул.
– Он, по-видимому, не ожидал увидеть нас вместе, – ответил я. – Недавно приехав сюда, я спрашивал у него, кто вы.
Она улыбнулась:
– Вы, кажется, решили не делать мне сегодня комплиментов, а я надела мое самое красивое платье.
– Восхищаюсь вашим вкусом, – поспешил я уверить ее.
– И только?
– Вы самая нарядная и красивая здесь в зале.
– Это сказано слишком неопределенно, – пожаловалась она.
Я перевел разговор на жемчужное ожерелье. Отдельные жемчужины, рассказывала она, муж скупал для нее в Индии, на Малайских островах, в Париже и в Рио-де-Жанейро. Она говорила о нем очень откровенно. Он коммерсант, которому очень повезло и который внезапно чудовищно разбогател.
– Это значительно изменило наше общественное положение. До свадьбы я была стенографисткой в Буэнос-Айресе. Я хорошо знакома с нуждой.
Она охотно отвечала на все мои вопросы и внимательно выслушивала некоторые из моих приключений, впрочем, давно уже всем известные. Я пришел к убеждению, что ошибся на ее счет, – она действительно была тем, кем казалась, – очень богатой, любящей приключения женщиной, которая внезапно потеряла мужа и теперь не знала, чем заполнить свою жизнь.
Немного позже мы пили кофе в зале.
В дальнем углу сидел мой партнер по гольфу, мистер Стенфилд, курил сигару и с любопытством разглядывал всех проходивших.