Реквием для хора с оркестром
Шрифт:
— Макамба! Макамба! Макамба!!!
Все это было так невыносимо, что Никита повалился на нары, закрыл уши ладонями и моментально вырубился.
Очередное его пробуждение было настолько необычным, что Никита склонен был предполагать, будто он вовсе не проснулся, а, напротив, — еще глубже погрузился в свой кошмарный сон.
Как только Никита открыл глаза, он убедился в том, что находится вовсе не в камере, а в какой-то громадной комнате, гулко громыхающей железом. Ни стен, ни потолка комнаты видно не было, впрочем, над головою Никиты тянулась тяжелая металлическая сетка, похожая на панцирную, но почему-то сразу было ясно, что это ни в коей мере не потолок.
Он споткнулся, только посмотрев себе под ноги, но тотчас выпрямился и пошел вперед, глядя в спину своего соседа.
«Прогулка? — вертелось у него в голове. — Ведут куда-то? Вертухаев что-то не видно. Ни одного… Как так может быть? Что это все-таки за тюрьма такая?»
До конца додумать эту мысль он не успел. Случайно подняв голову, он посмотрел туда, где — на расстоянии в добрую сотню метров — головная часть колонны немного изгибалась, так что можно было рассмотреть лица идущих впереди. От нечего делать Никита заскользил взглядом по этим лицам. А когда наткнулся на одутловатую физиономию Олега Сорвиголова, сначала не поверил своим глазам. Безумные и горячечные мысли закрутились в его сознании. «Олег тут! — думал, задыхаясь, Никита. — Значит, его тоже повязали… Значит, я его не убил астролябией. Но почему меня тогда здесь держат, если я его не убил? А его почему здесь держат, если он…»
Тут он смешался, но сквозь паутину серых запутанных мыслей сверкнуло ярчайшее воспоминание — Анна кричит… золотистые волосы намотаны на грубый кулак… где-то слева ухмыляющаяся рожа иуды Гоши Северного, зловещий и холодный отблеск пистолета…
— Суки, — пробормотал Никита и ни о чем уже больше не думал.
Он развел сцепленные за спиной руки, несколько раз разжал и сжал кулаки, глубоко вдохнул и выпрыгнул из строя.
Странно — кажется, никто не обратил на него никакого внимания. И вертухаев не было видно.
В несколько длинных скачков преодолев расстояние, отделяющее его от Олега, Никита схватил Сорвиголова за плечо и, сильно дернув, вытащил того из строя. Олег стоял, не поднимая сцепленных за спиной рук, бессмысленно глядя припухшими и совершенно неподвижными глазами куда-то в только ему одному известную точку полутемного пространства металлической комнаты.
— Узнал меня? — заорал прямо в лицо Олегу Никита. — Узнал?!
Тот ничего не ответил, все так же покачиваясь. Колонна людей плыла мимо них, ничего не замечая, не останавливаясь, похожая на бесконечную ленту конвейера.
— Что с Анной? — крикнул Никита. — Чего молчишь, гад?
И не в силах больше сдерживаться, он размахнулся и влепил кулаком прямо в переносицу Олега. Тот кувыркнулся и полетел назад, на мгновение смяв безмолвную колонну, а потом, поднявшись, вместо того чтобы броситься на Никиту, пристроился в образовавшийся прогал между каким-то низеньким оборванцем и двухметрового роста негром, очень похожим на знакомого уже Никите Макамбу.
Никита замер с открытым ртом. Олег, опустив голову и сцепив за спиной руки, поплыл дальше, не обращая на Никиту никакого внимания. Поведение Олега показалось Никите настолько не укладывающимся ни в какие рамки, что он отступил на шаг назад и растерянно заозирался, совершенно не имея никакого понятия о том, что ему сейчас делать…
«Это сон? — пытался сообразить Никита. — Я еще сплю или уже?..»
Но в неведении он оставался недолго. Услышав какое-то движение сзади, Никита обернулся, а обернувшись, немедленно обалдел — прямо к нему неслись, подпрыгивая на металлическом полу, трое двухголовых мужиков в каких-то удивительных, никогда Никитой не виданных шароварах, с громадными кривыми ножами в руках — у каждого из мужиков было по две головы, следовательно, по две морды — и морды такие, что при одном взгляде на них становилось ясно, что мужикам ничего не стоит пустить в ход свои ножи.
«Это сон, — подумал вдруг Никита. — Просто сон, и все тут… Не может, чтобы это было на самом деле… Сон!»
Он улыбнулся и вздохнул, словно понял, что-то очень важное для себя. Душа его обрела устойчивый покой.
«А раз это сон, — продолжил свою мысль Никита. — Можно немного позабавиться…»
И, растопырив руки, Никита пошел на двухголовых.
Первый из троих двухголовых вырвался вперед — к нему-то и шагнул Никита. Двухголовый клацнул обеими своими пастями, продемонстрировав клыки размером в Никитину ладонь, и взмахнул чудовищным своим ножом, явно намереваясь не попугать Никиту, а снести ему голову. На мгновение в груди Никиты поселился неприятный холодок, но Никита тряхнул головой и ловко отпрыгнул в сторону. Ножище просвистел мимо, давая возможность Никите еще несколько минут побыть в пространстве странного, но очень увлекательного сна — почему-то Никита был уверен, что, когда лезвие ножа все-таки доберется до него, сон моментально оборвется.
Развернувшись к пролетевшему мимо него двухголовому, Никита секунду прикидывал по какой из двух челюстей лучше всего врезать, но потом решил действовать по-другому. Он подпрыгнул вверх, тренированное тело его взметнулось и сжалось в комок, а когда пошло на приземление, Никита выбросил вперед ногу, крепко приложив каблуком ботинка двухголовому по шее.
Удар был такой силы, что Никита ожидал увидеть, как двухголовый полетит вверх тормашками, по меньшей мере пару раз перевернувшись в воздухе, — но странный мужик только пошатнулся и тяжело опустился на задницу, выронив нож.
Захваченный азартом схватки, Никита поднял нож — нож оказался удивительно тяжелым и неуклюжим — и, развернувшись, едва успел отразить выпад второго из двухголовых, подбежавшего к нему. Рука Никиты тотчас онемела. Он едва не выронил нож, но вовремя перехватил его обеими руками — и снова бросился на двухголового, который уже получил подкрепление в виде своего приятеля.
Теснимый двумя уродами, ловко размахивающими парой чудовищных ножей, Никита отступал к стенке — все отступал и отступал, каждую секунду ожидая встретить лопатками холодное железо поверхности стены — и все никак не встречая, — пока не вспомнил, что никаких стен в этой комнате он не видел.
Двое двухголовых прыгнули к нему одновременно.
От ножа первого мужика Никита удачно увернулся, а выпад второго еле-еле успел отразить. Руки Никиты уже порядком устали, нож тянул их к земле, да и сам Никита уже не вполне твердо держался на ногах.
«Если это сон, — думал он, — то сон довольно странный. Какой-то… чересчур настоящий. Руки совсем онемели и пальцы болят… А если я чувствую боль сейчас, то что будет, когда они мне засадят ножик между ребер? Когда спишь, совсем по-другому все… В действительности я бы с такими верзилами никогда сражаться не стал бы… А у этих еще — шесть голов на троих и два ножика… Сон? Гмыря не было? Двухголовые мужики, утащившие его, просто мне приснились? И это все сон?.. Но…»