Реквием для свидетеля
Шрифт:
Однако, как выяснилось в течение остатка дня, органы дознания, прокуратуру и следственный аппарат, представленный самим воплощением правового государства Первенцевым, он недооценивал.
18
Протокол № 11
об опознании трупа (Дело 48 — А 416)
Место произв. опозн.: морг 1-й Градской б-цы г. Москвы.
Время нач. опозн.: 29 июня 1996 г. 12 час. 35 мин.
Время оконч. опозн.: 29 июня 1996 г. 13 час. 10 мин.
Следователем
В присутств. гр. ПЕРШИНА В.Д. (пасп. сер. IV-ПЛ № 685083 выд. ОВД Ленинского РИК г. Свердловска 20.3.1989 г., пропис. г. Москва, ул. Лесная, д. 6, кв. 171 28.05.1985 г. Место раб.: 14-я гор. б-ца г. Москвы, должн. врач).
Понятые:
1. Гаврилец Степан Аркадьевич, санитар морга 1-й Гр. б-цы;
2. Нестерук Светлана Анатольевна, фотограф БРУ коммунхоз.
3. Васин Лев Алексеевич, водитель специализир. сан. бригады № 214 Госанупр.
При производстве следственного действия применялось фотографирование (аппарат крупноформ. в 8 фок. расст. объектива).
Признаки внешности трупа совпали с предварительно описанными гр. Першиным В.Д. признаками ГРАДИЕВ-СКОЙ ЛУИЗЫ ИВАНОВНЫ (см. Протокол обнаружения № 1), супруги Першина В.Д..
По настоянию Першина В.Д. произведен детальный осмотр трупа (повторно, см. Протоколы № 4, № 6), в рез. констатировано изменение внешности трупа действиями насильственного характера, как-то:
1. Колотые раны живота (8);
2. Гематома в обл. лев. глаза;
3. Множественные следы порезов;
4. Ожоги в обл. груди;
5. Открытый перелом стопы (прав).
Протокол № 11 лицами, участ. в производстве следств. действия, прочитан.
Замечаний, подлежащих внесению в протокол, не поступило.
Факт идентификации предъявленного для опознания трупа с гр. ГРАДИЕВСКОЙ ЛУИЗОЙ ИВАНОВНОЙ подтверждаю:
Допрошенное лицо (подпись)
Понятые (подписи)
Протокол составил следователь Московской гор. прокуратуры
ПЕРВЕНЦЕВ А.Ф. (подпись).
Алоизию Першину было жалко до слез. Чего хотели убийцы от одинокой женщины, работавшей коммерческим директором фирмы, догадаться было не сложно. «Вам нужна прописка? А мне нужны деньги», — вспомнил он их первый разговор в день знакомства. Деньги составляли главный смысл ее существования. Неужели их можно любить настолько, чтобы умереть за них под пытками?
Существовала ли связь между смертью ее мужа-предпринимателя и ее собственной смертью? Пусть теперь это занимает Первенцева!
В машине просигналил радиотелефон.
— Слушаю, Первенцев… Когда?.. Это точно?.. Хорошо. — Следователь положил трубку и посмотрел на Першина, сидевшего на заднем сиденье между милиционером и экспертом-криминалистом. — Владимир Дмитриевич, где вы были вчера вечером?
Першин презрительно хмыкнул и отвернулся к окну.
— Как это — где? — ответил сквозь зубы. — Известно: на улице Лесной убивал гражданку Градиевскую.
— Зачем?
— Денег требовал, наверно.
— А они у нее были?
— Были. Только я вам не скажу, где она их держала. А то еще приберете к рукам, пока я буду в цугундере срок отсиживать.
Все, включая Первенцева, заулыбались.
— Смешно, Владимир Дмитриевич, смешно. Но не очень. На вашем месте…
— А вы никогда не будете на моем месте, — серьезно сказал Першин. — Для этого надо людей любить.
— А я, значит, людей не люблю? — обиделся следователь. — Ну, ну. Так вы не ответили на мой вопрос?
— На какой?
— Где вы были вчера?
— А-а, это… Ну вот приедем сейчас в прокуратуру — предъявите мне обвинение, ознакомите с делом, пригласите адвоката, и там я отвечу. Под протокол. А пока отдыхайте, набирайтесь сил.
— Хотите вызвать у меня сочувствие своим поведением или разозлить?
— Ваши каверзные вопросы для меня унизительны, вы это понимаете?!
— Что же в них унизительного?
— Да не в них! А в том положении, в которое вы меня ставите!.. В подозрении вашем!
— Неужели вы думаете, что мне убийца нужен для галочки? Для чего мне отправлять под суд невиновного человека?.. Ничего себе, представленьице!.. Книжек дурных начитались, господин хирург? Не следователь, а прямо исчадие ада какое-то, в самом деле. Странно вы себя ведете, я бы даже сказал — провокационно.
— Спал я вчера вечером, ясно? Спал! Из дома не выходил! — сдерживая истерику, выкрикнул Першин.
Первенцева проняло. До самой прокуратуры вопросов он больше не задавал.
Кабинет его находился на третьем этаже, он проследовал туда быстрым, размашистым шагом, и Першин вынужден был идти за ним, как собака на поводке, будто это было нужно ему, будто это он добровольно вызвался давать показания, подобно какому-нибудь стукачу или сексоту, и понимал, что с невидимого поводка этого ему не соскочить, и отвечать на вопросы службиста придется, и краснеть в суде, и искать вину перед Богом и Алоизией в себе самом даже после того, как в деле будет поставлена точка.
— Подождите здесь, — коротко бросил Первенцев, отомкнув замок ключом на массивном брелоке.
Першин остался в коридоре один. Потом в кабинет стали заходить какие-то люди, никто из них не удостоил его взглядом, хотя ему безумно хотелось чьего-нибудь взгляда, хотя бы не участливого, а просто так — что-нибудь понять по человечьим глазам. Заложив руки за спину, он вышагивал туда-сюда по коридору, стараясь сосредоточиться, но сосредоточиваться оказалось не на чем: мысли путались, обрывались, и если бы так было перед операцией, он ни за что не согласился бы войти в операционную, ибо такое его состояние заведомо предвещало бы летальный исход.