Реквием души

Заварелли А.

Закончив очищать, я нанес новый слой мази, втирая в кожу. Айви склонила голову, словно говоря, что ей приятно чувствовать на себе руки монстра. Я потратил на втирание мази куда больше времени, чем было необходимо, но в итоге все же остановился и вытер руки.

Сегодня мне предстояло много работы, и я чувствовал, что уже отставал по времени. Но все это отошло на второй план, когда я скользнул ладонью по ее плечу и ниже к груди, под ткань шелковой ночной рубашки.

Айви закрыла глаза

и откинулась назад, прижавшись спиной к моей груди. Если бы она знала, как сильно это на меня повлияло. Я зажмурился, ненавидя ее за то, как безумно Айви меня искушала. Вспоминал, что презирал ее фамилию. Кровь. Ту сладость, которую отчаянно желал впитать, хоть и знал, что она меня отравляла.

Второй рукой я обвил ее шею и потянулся за четками, но поймал лишь воздух. Айви мгновенно напряглась, наши взгляды тут же встретились. Мои глаза светились холодом и тьмой, а ее – поблескивали от испуга.

– Сантьяго, – простонала она.

Я обхватил жену за подбородок и крепко сжал. Айви шумно сглотнула, а я склонился над ней так, что наши лица оказались в дюйме друг от друга. Я даже ощущал ее дыхание на своих губах.

– Я начинаю думать, что тебе нравятся наказания, моя дорогая жена.

Айви

Сантьяго тут же поднял меня на ноги. Вся нежность мгновенно пропала, словно ее и не было. Словно я себе все вообразила.

– Сантьяго, – держа мою руку под неудобным углом, он взял четки с прикроватной тумбочки и вывел меня из комнаты. Его уверенные шаги отдавались эхом по коридору, тогда как я ступала бесшумно. – Мне больно.

– Я более чем терпелив с тобой, а ты, похоже, не способна следовать даже одной простой инструкции.

Мы быстро шли по дому, и я старалась не отставать, рассматривая все вокруг. Темные коридоры, тускло освещенные помещения, богато текстурированные ковры и занавески, замысловатую резьбу по дереву. Это место словно вышло из старого фильма про вампиров.

– Притормози, – попросила я, заскользив по лестнице, когда Сантьяго попытался быстро спуститься.

– Не отставай, – парировал он, словив меня прежде, чем я упала.

Вокруг никого не было, и я задумалась, который сейчас час. Я могла судить лишь о том, что небо почти заволокло чернотой, но луна пока не светила.

– Куда мы идем? – спросила я, когда мы прошли через большую кухню, такую же темную и навевающую мысли о древности, за исключением современных приборов.

Сантьяго раскрыл дверь и уже собирался шагнуть на улицу, но остановился и посмотрел на мои босые ноги.

–

Ты когда-нибудь вообще надеваешь обувь? – спросил он, но, впрочем, ответа ждать не стал. Я не думала, что Сантьяго вообще по-настоящему хотел услышать его. В следующий миг он перекинул меня через плечо, а тонкая сорочка задралась до бедер. По голой коже скользнул порыв прохладного ветра.

Подпрыгивая на его плече, я бросила взгляд на дом. Он оказался даже больше, чем я думала. Четыре этажа с высокими шпилями, исчезавшими в низко нависших облаках, и густой плющ, обвивающий стены. По центру располагалось большое арочное окно с витражным стеклом. А сверху небольшие оконные сегменты, образующие витиеватый круг.

Впрочем, нет, не круг.

Это роза. Сегменты представляли собой лепестки.

Де ла Роса [1]. Роза.

В отдаленной части дома на верхнем этаже вдруг вспыхнул свет. Я увидела какое-то движение сквозь кованый забор. А потом и женский силуэт. Заметив нас, женщина раздвинула шторы шире и стала открыто наблюдать.

В следующий миг я услышала, как скрипнула дверь, и меня снова окутали запахи церкви. Я вытянула шею, разглядывая маленькую часовню. Закрыв дверь, Сантьяго поставил меня на ноги.

Я осмотрела скамьи, заметив, что их по шесть с каждой из сторон. Дерево тут было гладким, без резьбы. На участках для коленопреклонений не было подушек. Потертые Библии на обеих скамьях завершали образ.

В дальнем левом углу стояла купель для крещения. Она оказалась большой и богато украшенной, сделанная из того же материала, что и алтарь. В противоположном углу стояла простая исповедальня. Вместо дверей там висел красный бархатный занавес, призванный создать у кающегося ощущение уединенности.

Сантьяго уверенно прошел к алтарю, даже не остановившись, чтобы перекреститься. И не поклонился, как нас учили монахини. Меня это заинтриговало. Его преданность. Вера. Я думала, он увлекался религией. Но наверняка не знала. Особенно после вчерашнего, как Сантьяго склонил меня над алтарем в часовне, священном месте, и стал выливать воск на мои бедра. Набожный человек такое ни за что бы не сотворил. Однако еще были эти четки. Зачем он подарил мне их в нашу брачную ночь? И почему так разозлился, обнаружив, что я их не надела?

У алтаря Сантьяго даже не поднял голову, чтобы отдать дань уважения распятому Христу. Он лишь взял коробок спичек и зажег несколько свечей. Но я заметила, что лампада и до этого заливала все красным свечением. Мне стало любопытно, кто поддерживал в ней огонь. Был ли тут священник, или это работа Сантьяго.

Мысли снова вернулись к женщине, виденной мной в окне.

– Твоя сестра живет здесь? В доме, я имею в виду?

Закончив со свечами, Сантьяго затушил спичку.