Реквием по братве
Шрифт:
— Заткнись, — одернул Санек. — Еще слово — и я тебя отключу.
— За что, Саша? — удивился Боренька. — Я ведь все сделал. Всех зверюшек рассовал в норки.
— Сделал и молчи! Сопи в две дырки, пока цел.
Боренька затих и, кажется, сразу уснул. Санек связался с Таиной, доложил обстановку. Интернет вернулся, а что налепил — неясно. Он не в себе. Сделался вроде юродивого. Но там все в сборе. И Столяр, и Толян, и вся основная кодла на месте. Таина уточнила:
— Кныш выходил?
— При нас нет, — ответил Санек. — Мы на точке.
— Что ж, начнем, парни, помолясь, — в ее голосе он не услышал ни тревоги, ни печали. Точно таким тоном она обыкновенно произносила: — Сашенька, привет!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ ДЕНЬ
ГЛАВА 1
Черный Тагир остался доволен сделкой. Он и судьбой был доволен. Она была к нему милостивой.
Второй удачей был недавний визит знаменитого аравийского моджахеда Кахи Эквадора. У Кахи было множество имен, но Черный Тагир знал его именно как Эквадора. Их знакомство тянулось с незапамятных времен, когда Кавказ еще томился под пятой российского тирана, и оба не жалели сил для святого дела освобождения, но с Кахой Тагиру было не равняться. Героями не становятся, ими рождаются, и бесстрашный Каха всегда был таким, как сейчас, — с пылающим, огненным сердцем, с бестрепетной рукой, поразившей сотни и сотни неверных. Тагир уступал ему во всем, но только не в преданности дружбе и идеалам юности. Каждому свое, сказано у Пророка. Кахе — жар вечного боя, ему, Тагиру, умудренному глубокими размышлениями о сути происходящих в мире перемен, — собирание камней для сражения. Каха не всегда понимал его правильно. При редких встречах высказывал много обид и претензий и иногда делал это в грубой форме, будто разговаривал не с таким же, как он, абреком, а пытался наставить на путь истинный умалишенного. Чистый душой, Каха не понимал значения денег в современном мире, осуждал стремление Тагира к богатству и вообще, на взгляд Тагира, пообтесавшегося в высшем свете, был немного диковат. Он искренне верил, что достаточно сильной воли, мужественного сердца и благородных помыслов, чтобы одолеть вселенское зло. Наивные мысли простодушного воина. Тагир пытался объяснить абреку, что деньги и власть — это сиамские близнецы, на что Каха грозно вопрошал: а зачем тебе власть, бек? Спорить с ним бесполезно, потому что Каха не терпел никаких возражений, мгновенно приходил в неистовство, хватался за кинжал, который пускал в ход так же легко, как иной зажигает спичку.
На сей раз Эквадор приехал с просьбой. Это было настолько необычно, что Тагир в первую минуту не поверил ушам. Фирма, с которой Каха сотрудничал, сговорилась о партии «стингеров», сделала проплату, но потом якобы лопнула. Кто-то крепко нажился на этой поставке. Когда Каха рассказывал об этом, его бешеные глаза вспучились, как два смоляных гейзера, и внезапно в них проступило отчаяние.
— Как можно, бек, объясни? Собаки, наживаются на святом! Попадутся, раздавлю, как клопов.
— Не горячись, брат, — успокоил Тагир. — Это же не люди — гяуры.
Суть просьбы была такова. «Стингеры» еще можно вернуть, если внести немедленно большую сумму — около миллиона баксов. Но, во-первых, у Кахи, естественно, не было таких денег, а во-вторых, он не способен вести хитроумные, сложные переговоры с забугорными поставщиками.
— Помоги сородичам, Тагир, — попросил Каха, для убедительности ткнув себя пальцем в грудь. — Кавказ не забудет эту услугу. И я не забуду, бек.
Тагир опустил глаза, чтобы не выдать радостный блеск. Сделки с оружием были самыми выгодными после наркоты. Он и раньше этим занимался, но на внутреннем рынке и по мелочам. В основном имел дело с перевертышами из крупных российских чиновников, кстати, подлее народишка не встречал даже среди гяуров, подлее и трусливее, — и там речь обыкновенно шла о старом, списанном вооружении с армейских складов, но и то… Выйти на международный уровень, вписаться в законспирированную паутину тайных поставок оружия, охватывающую все континенты, — об этом любой нормальный горец-бизнесмен мог только мечтать. Он делал попытки туда пробиться, но его умело отсекали уже на московском уровне. Сунулся в Прибалтику, но и там наткнулся на знакомые наглые рожи с московской пропиской. И вот Каха принес товар на блюдечке, как тут не обрадоваться? Разумеется, сперва следовало тщательно проверить, что это за «стингеры» и кто за ними стоит. Российский бизнес непредсказуем: вместо ракет могли подсунуть автоматы Калашникова, а Бобби Фишер из Филадельфии мог оказаться каким-нибудь Жориком Зильберштейном из Могилева. Всякое бывало.
— Задумался? — поторопил Каха, начиная раздуваться от гнева. — Не хочешь помочь? Денег жалко?
Тагир поднял голову, по-отечески улыбнулся кунаку.
— Всегда спешишь, брат, а это не всегда хорошо. Миллион — большие деньги, я ведь не сам их печатаю.
— Отказываешься?
— Нет, не отказываюсь. Напрасно обижаешь. Я родину не меньше тебя люблю. Ее страдания рвут мое сердце. Но я не воин, я бизнесмен. Иначе зачем ты пришел ко мне?.. Скажи, Каха, дорогой, когда ты последний раз отдыхал?
— Зачем спрашиваешь?
— Давай сделаем так. Поедешь в отель, отдохнешь, выспишься. Погуляешь по Москве. Чтобы дать ответ, нужно три дня.
— Зачем три дня? Не веришь мне?
— Вера тут ни при чем, брат. Мы уже не раз беседовали с тобой об этом. Бизнес и вера вместе не ходят. Достоверная информация — вот бог коммерции.
— Слушать тебя гнусно, — задумался Каха. — Иногда хочется убить.
— Но за деньгами ты пришел ко мне, — напомнил Тагир. — Если убьешь, не будет «стингеров». Разве не так?
Скрепя сердце Каха согласился с этим аргументом. Дал Тагиру три дня и, недовольный, кривя губы в презрительной гримасе, покинул офис. Отказался и от охраны (он никогда не ходил с охраной), и от маленьких услуг, которые предложил Тагир, чтобы три дня ожидания протекли незаметно…
Через двое суток, наведя справки через своего человека из Росвооружения, Тагир убедился, что дело верное. Труднее оказалось обнаружить Каху Эквадора. Тот как бешеный носился по Москве, разыскивая какого-то майора-неви-димку из спецслужб. Про этого майора знала вся кавказская диаспора, хотя никго не видел его в лицо. Каха подписался на майора лет пять назад и до сих пор его не убил. Его самолюбие страдало. Не было случая, чтобы, появляясь в Москве (всегда проездом), Каха не начинал разыскивать этого майора. В этой истории кое-что Тагира настораживало. Дело в том, что заказчик, у кого Каха взял аванс под майора, давно покоился вечным сном в долине Аргуна. Но и это не все. По некоторым сведениям, Каха не просто не мог разыскать майора, а несколько раз на него натыкался, и тот якобы все еще живой. Вот это никак не укладывалось в сознание тех, кто хоть мало-мальски знал Эквадора. Его слава непревзойденного киллера перевалила вершину Арарата с одной стороны, а с другой пересекла океан и достигла берегов шайтанской страны Америки. Трудно представить, чтобы Каха подстерег свою жертву, повидался с ней — и та весело побежала дальше. Такого быть не могло. Скорее уж весь этот майор был какой-то затейливой выдумкой, нужной Кахе неизвестно для чего. Кахе Эквадору каждый рад был услужить, да что там услужить, редкий соплеменник, у которого сохранилось чувство чести, не пожертвовал бы за него своей жизнью, но как помочь, если непонятно толком, кого он ищет.
Черный Тагир размышлял об этой загадке в своем роскошном офисе на Таганке (фирма «Франсуаза и ее братья»), когда секретарша Наташа по внутренней связи доложила, что пришла журналистка с телевидения.
— Зачем? — удивился Тагир.
— Как же, Тагир Ганидович, — оробела секретарша. — У вас назначено. Еще позавчера.
— А-а, — протянул Тагир, но так и не смог вспомнить, о чем речь. — Ладно, впусти.
Как всякий настоящий мужчина, Тагир чувствовал женскую красоту нервными окончаниями в паховой области, и то, что возникло на пороге, его сразу взбудоражило. Огненно-рыжее существо с безупречной фигурой. В ее коротком платье и замшевом пиджаке выделялись два цвета — черный и алый, — оба неотразимые для Тагира. Он никогда не скрывал радости, увидя прекрасную даму, — будь то на улице, в ресторане, в офисе или на экране телевизора. При этом одна и та же мысль неизменно приходила ему в голову: эх, хорошо бы сейчас!..
Не удержался, поспешил навстречу, забыв, кто он есть. Бывает же так, мелькнет чудесное видение — и ты снова молод, бодр, здоров — и мчишься по родным ущельям на лихом жеребце.
— Слушай, журналистка, да?! — провозгласил он, кидаясь к гостье. — Не верю, нет! Ты не журналистка — богиня! Топ-модель! Назови скорее свое имя, чтобы я уже никогда его не забыл.
Если девушка и была польщена столь неожиданным, неистовым порывом, то никак этого не выказала. Спокойно протянула руку, которую он пылко поцеловал, позволила довести себя до кресла. Улыбалась чуть смущенно. Тагир уже твердо решил, что эту голубку он нынче же оприходует. С женщинами у него осечек не бывало. Да и откуда им быть, если в Москве он король.