Реквием по братве
Шрифт:
— Зачем спрашиваешь, — Кныш говорил спокойно, но это давалось ему с трудом. — Сколько у меня времени?
— Гарантировать ничего нельзя. Рашид в бешенстве. В таких случаях он непредсказуем.
— Ты обещал помочь с оружием, Александр Иванович.
— С этим нет проблем… — Полковник назвал адрес: железнодорожные склады на Яузе, описал бункер, сказал, кого спросить. Его будут ждать.
— Назовешь пароль… Все дадут, что захочешь. Капитан, ты в мое положение вникаешь?
— Жена, детишки, да?
— Если бы только это, умник, — вздохнула
…В баре за отдельным столиком сидели трое — Леня Смоляной, Вадик Прошкин и старшина Петров. Перед каждым по кружке пива и по тарелке с раками. Горка с шелухой высокая, давно сидят. Смоляной и Прошкин — худые, длиннорукие, с одинаковыми бобриками пшеничных волос, со смуглыми лицами, словно на коже навеки запеклась пороховая гарь, — оба первоклассные снайперы; старшина Петров резко от них отличался внешне — крупнотелый, с могучими плечами, с ранней лысиной во весь череп, с младенческой удивленной улыбкой — рукопашник и егерь, каких на весь полк было только двое, он да Гаврюша Каримов, но того уже нет на свете.
Только Кныш опустился за стол, как к ним приблизился дядька Соломон собственной персоной, с двумя полными кружками в правой руке: подошел поприветствовать Кныша. Обнялись, соприкоснулись щеками, при этом Кныш, как всегда, поймал себя на том, что старается не потревожить пустой рукав майора. Кроме того, что у Соломона не было левой руки, ему еще отчикали обе ноги повыше колена, но об этом, кто не знал, нипочем бы не догадался. Он на своих немецких протезах двигался непринужденно, как балерина, хотя на привыкание и тренировки у него ушло больше года. С Кнышем они были знакомы с первой ходки в Чечню.
— Редко заходишь, паренек, — укорил Соломон. — Да и сейчас, вижу, спешишь?
— По морде видно?
— По походке… И ребята у тебя какие-то смурные. Может, нужно чего? Деньги, девочки, марафет?
— В полку ты был серьезнее, Соломоша, — сказал Кныш.
— Когда это было, — усмехнулся майор, залпом осушив половину кружки. — В ту пору и небо было голубым.
Ребята действительно сидели притихшие, насупившиеся. Они с Соломоном дружбу не водили, им наплевать на его командирские ужимки. Только Петров в силу благодушного нрава не удержался, съязвил:
— Девочки почем, гражданин майор?
— Тебе бесплатно, старшина… Ладно, братцы, секретничайте. Когда заглянешь, Володя, по-доброму посидеть?
— На днях постараюсь, — прилгнул Кныш.
В баре по раннему времени было почти пусто, разговаривать удобно. Кныш коротко объяснил бойцам, чего от них хочет. Небольшой компактный штурм загородной виллы. В случае удачи — каждому по десять тысяч баксов. Подумав, добавил:
— Честно скажу, задницу нам никто прикрывать не будет.
Оторвал у рака клешню, ждал. Парни заскучали еще больше, никто не смотрел ему в глаза. Ответил за всех Петров, и его слова угодили Кнышу как обухом по голове:
— Знаешь, Володя, мы тут до тебя уже советовались… Не обижайся, но ребята — пас.
Кныш чуть раком не подавился.
— Что так? Очко играет?
— Нет, не
Первый раз открыл рот Леня Смоляной:
— Да чего, Жаба, темнить, в натуре… Навоевались — и точка. Досыта. Ты нам работу дал, спасибо, капитан. Но об мочиловке уговору не было.
— Да чего ты злишься, Ленчик? Никто же не заставляет. Набор добровольный.
— Он не злится, — пояснил Прошкин. — У него малец родился на той неделе. Тоже понять надо.
— Поздравляю, — сказал Кныш. — А у тебя, Прошень-ка, какие причины?
— Никаких, капитан, — худое лицо снайпера скривилось в пренебрежительной ухмылке. — Не пойду — и все. Пожить охота. По совести сказать, мы ведьжить-то еще не начинали.
— Достойный ответ, — признался Кныш, — Ну, с тобой, Петров, и так все ясно. К соревнованиям готовишься, да? На первенство Московской области? Или баллотируешься в депутаты?
Широкоскулое лицо богатыря расплылось в добродушнейшей улыбке.
— Не совсем ты понял, капитан. Я с тобой пойду. А на хлопцев не сердись. Молодые еще. В мечтах парят.
Парящие в мечтах снайперы дружно прильнули к кружкам, не поднимая глаз. У Кныша от сердца отлегло.
— Спасибо, старшина, — пробормотал растроганно. — Родина тебя не забудет… А вам, ребятки, приятного аппетита… Пошли, Петров.
…Спешил на Яузу, оттуда собирался махнуть в Петрово-Дальнее — на ночную разведку. Еще предстояло решить проблему с транспортом и разработать план. Еще — успеть забрать Санька с Климом. Еще… Дел невпроворот, тем более если учесть, что операцию следовало начать не позже пяти утра, в потемках. Но это хорошо: больше забот, меньше беспокойства. Иначе принцесса сведет с ума. Из памяти не уходило ее хрупкое, теплое, податливое тельце, тающее в руках, ее ошеломляющий шепот: «Как легко, как спокойно с тобой, Володечка. Вместе умрем».
Потерпи, сестричка, не сдавайся. Еще немного потерпи…
ГЛАВА 3
Рашид-борец не знал, как быть с племянником. Тот стоял перед ним, покачивался, осунувшийся, какой-то полу-спящий. Чья в нем кровь — шакалья? Он попался на месте преступления, но словно даже не осознал, что произошло.
— Арчи, мальчик мой, ты хоть понимаешь, как низко пал?
— Нет, дядюшка. Я ничего плохого не сделал.
— Ты позвонил врагам. Если бы не Муса… Арчи, ты предал семью, покойного отца… Ты кто такой, Арчи? Объясни словами, если можешь?
Арслан переминался с ноги на ногу, глядел в пол. Рашид-борец понимал, какая беда приключилась с племянником. Страшная беда, хуже не бывает. Рыжая ведьма опутала его сердце ядовитыми нитями. Силу ее чар почувствовал и сам Рашид, когда разговаривал с ней. В ее очах — ночь, в каждом слове, в каждом движении гибкого, змеиного тела — удавка для слабого мужчины. Арчи не устоял, она отравила его своим ядом, но как ему помочь?
— Арчи, ты знаешь, что такое женщина?
— Да, дядюшка, конечно.