Реквием по империи
Шрифт:
— Смотри! — воскликнула Дарианна. — Что это?
Сквозь зачарованное стекло было хорошо видно улицу Радуги, на которой стояли дома жрецов. Ближайшее к площади здание вдруг как-то странно скособочилось и рухнуло, произведя тяжелый грохот и выпустив в воздух плотную завесу пыли, смешавшуюся с дымом движущегося пожара.
— Уходи! — я снова потянул принцессу за руку, но девушка цепко ухватилась за перила, завороженно глядя на то, что парило над развалинами.
При виде этих существ я оторвал Дарианну от перил и, бесцеремонно схватив в охапку, вытолкал с балкона. Вовремя: они приближались с невероятной скоростью. Тварей было всего две, но разрушение и панику они сеяли такие, какие могла произвести разве что целая армия демонов мрака. Словно привлеченные кровью несчастной Галианны, чудища
Я вбежал в зал, закрыл створки балконной двери, и, на ходу прокричав: «Спрячьте принцессу!» — ринулся к выходу. Быстрее, быстрее, по коридорам, по лестнице вниз… Лютый не отставал от меня ни на шаг, сзади доносилось пыхтение дяди Ге. Наконец я оказался на улице. Имперские гвардейцы выстроились перед дворцом, целясь в тварей из арбалетов. Сзади стояли придворные маги, творившие самую мощную защиту, на которую только были способны. Я побежал к воротам, понимая, что ни оружие, ни обычные чары не смогут противостоять тварям бездны. А в том, что эти сущности вырвались именно из бездны, я ни секунды не сомневался. На это указывал и знакомый по Южному континенту багровый туман, и мои неясные страхи, и приступ агрессии у толпы. У ворот бесновался Копыл.
— Откройте немедленно!
— В случае опасности, грозящей августейшим особам, ворота положено держать закрытыми, — дрожащим голосом отвечал стражник.
Не затрудняя себя дальнейшими рассуждениями, Вадиус швырнул в охрану заклятием Воздушного удара и потянул створку. Мы выбрались наружу, следом за нами выскочили Дрианн с Лиллой, Грациус, Дживайн, Александриус и еще пара десятков магов. Последним подоспел дядя Ге, кричащий: «Выходят только маги! Остальным оставаться на местах!». Нас тут же прижало к ограде напором толпы. Пришлось потратить драгоценные мгновения на создание низкого щита, оградившего нас от обезумевших горожан. Прямо над моей головой пронеслось чудовищное существо, похожее уродливую бабочку. Тело его напоминало человеческое, только было раза в три больше. Размах крыльев, словно сотканных из пламени и крови, достигал, наверное, десятка локтей. Но омерзительнее всего была голова — белая, костистая, как обтянутый высохшей кожей череп, с черными провалами вместо глаз, покрытая зеленоватой слизью. В лапах тварь держала верхнюю часть человеческого туловища, из которого свисали синеватые ленты выпущенных кишок. Каждый взмах крыльев существа поднимал волну невыносимого трупного зловония. Сотворив заклятие Темного огня, я швырнул его в чудовище. И тут же почувствовал, что обычной волшбой с этими мотыльками не справиться. Чары впитались в тело твари, словно сделав ее еще больше и сильнее.
— Цепь мрака, барон, — раздался в моем сознании голос лорда Феррли. Следом на плече возник сам демон, — плюс ваши возможности изначального. Только так можно с ними разделаться. Готовьтесь, я передам остальным.
Легко перепархивая с плеча на плечо, Артфаал отправился договариваться с другими магами. Осуществить задумку демона было просто — все мы стояли в ряд, прижавшись спинами к ограде. Мне оставалось лишь пробраться в конец цепочки, сделавшись замыкающим звеном. Я оказался стоящим рядом с Александриусом, который дружески подмигнул мне. Вскоре я ощутил, как в меня вливается чужая энергия, многократно усиливающая мою собственную. Она концентрировалась в сознании, нестерпимым напором отзываясь на активирующее заклинание, которое где-то на другом конце цепи произносил дядя Ге. Когда последние слова упали на благодатную почву волшбы, я собрался сотворить рисунок заклятия, решив использовать Тень посмертия, которая уже доказала однажды свою эффективность.
— Ни в коем случае, барон, — тревожно шепнул в моей голове лорд Феррли, — ничего такого смертельного! Вы лишь напитаете их силой, ведь они и есть смерть.
— Что тогда? — процедил я вслух, с трудом сдерживая мощный поток, бурлящий в сознании.
— Что-нибудь безобидное, невинное, на уровне первой степени. Покров невесты, например.
Сил на то, чтобы спорить с неугомонным демоном, у меня не было. Все они сконцентрировались в цепи мрака и жаждали вырваться на волю. Я сотворил примитивный рисунок и обратился к Вселенной. Она откликнулась, наполнив волшбу своей бесконечностью. Потом я отпустил разрывавшую меня энергию, обеими руками направив ее вверх, на летающих тварей. Эффект превзошел все ожидания: энергия, образовав в воздухе почти видимое, растягивающееся полотно, плавно опустилась на мотыльков и начала сжиматься. Это выглядело так, словно крылья и тела сущностей покрыла липкая пленка. Она прилегала к ним все плотнее, сокращалась, стягивая чудовищ, пленяя их, скручивая в комки. Твари бились, пытаясь вырваться из силков, но тщетно: энергия сжимала их все сильнее. Наконец мотыльки будто свернулись внутрь себя, превратились в крохотные точки и исчезли, на прощание низвергнув на толпу и на нас потоки вонючей слизи.
Я облегченно выдохнул.
— Народ разгонять будете? — буднично поинтересовался демон. — Или пусть их, сами разойдутся?
— Как их разгонишь?
— Полейте холодной водичкой, например. Заодно и пожар потушите. Надо же, сколько хлопот из-за каких-то двух насекомых!
— Где же я возьму столько воды? Ни одно заклятие не покроет целую площадь.
— А вы сотворите ливень посильнее, — посоветовал лорд Феррли.
Я сомневался, хватит ли у меня сил на погодное заклинание, да еще и зимой. Все же цепь мрака отняла у нас огромное количество энергии.
— Вы недооцениваете свои резервы, дорогой друг, — пробубнил Артфаал, — ну-ка, вспомните наши уроки концентрации! Вы же изначальный, вам доступно многое из того, что и не снилось обычным чародеям.
Я поднапрягся и извлек из памяти заклинание дождя, начертил плетение и постарался придать волшбе как можно больше силы. Как ни странно, сработало: на небе появились темные тучи, раскатился звук грома, еще больше напугав мятущуюся толпу, сверкнула молния, вызвав у горожан панические вопли, и вскоре на измученных людей пролились ледяные потоки. Ливень посреди зимы быстро охладил народ. Давка рассосалась сама собой, люди медленно побрели в разные стороны. Вскоре площадь напоминала опустевшее поле сражения: тут и там лежали тела несчастных, затоптанных в паническом бегстве и куски разодранной плоти. Тугие струны дождя смывали с камней кровавые лужи, разгоняли комки смердящей слизи.
— Возвращайтесь во дворец, барон, а то простудитесь, — заботливо сказал демон. — Со всем этим разберутся могильщики.
Усталые маги вереницей потянулись в ворота. И только Александриус не спешил укрыться от непогоды. Он сидел на корточках, спиной привалившись к ограде, и не моргая смотрел вперед. Дождевые капли стекали по его лицу, попадали в глаза, но чародей даже не пытался ни сморгнуть их, ни отереть щеки.
— Вставай, — я протянул ему руку.
Никакой реакции не последовало. Склонившись над Александриусом, я понял: парень мертв.
— Обычное дело, — прокомментировал Артфаал, — магический откат. Вы сконцентрировали в себе слишком большую силу, присовокупили энергию Вселенной, вот и случилась отдача.
— Но тогда она должна была поразить меня!
— Не должна. Вы — изначальный. Если я правильно понимаю суть происходящих с вами изменений, в момент обращения к Вселенной вы становитесь как бы ее продолжением, наполняетесь бесконечностью, что ли. Отголосок магической волны прошел сквозь вас и ударил в того, кто был ближе всех.
— Почему же в прошлый раз такого не случилось?
— Потому что вы не использовали силу Вселенной. Но вспомните, как плохо вы себя чувствовали. Откат был, но не такой мощный. И тогда он поразил именно вас, барон.
Я смотрел на Александриуса, такого молодого и такого… мертвого, но почему-то не находил в своей душе ни сожаления, ни грусти. Наверное, это было следствием усталости, но гибель товарища не вызывала во мне никаких чувств. Я молча взвалил мага себе на плечо и побрел к дворцу. Артфаал истаял в косых струях дождя, вернувшись во мрак. На крыльце я скинул тело Александриуса на руки слугам и вошел внутрь, мечтая лишь о горячей ванне и стакане крепкой старки. А потом завалиться бы спать!