Реквием по любви. Грехи отцов
Шрифт:
– Да, - кивнул друг, поднимаясь на ноги. – Конечно! Секунду. Я… вызову МЧС. Только сперва телефон найду. Я выронил его, когда дерево тряхануло.
Однако, не взирая на свои намерения, Андрей замер на месте, как вкопанный.
Он пристально всматривался куда-то вдаль. Проследив за его взглядом, замерла и Лиза. Судя по количеству фар, светящихся в темноте, прямо к ним сейчас направлялась целая колонна автомобилей. Свои, ли? Чужие, ли?
Оставалось только догадываться. Оттого на душе сделалось еще тревожнее.
– Наши, по ходу, - предположил Гордеев.
– А если нет?
Друг посмотрел на нее с несвойственной
– Тогда ты побежишь отсюда, сверкая пятками!
«Едва ли! Если только, ползком…»
Вновь сосредоточив внимание на Паше, Лиза переместила пальцы на его шею, чтобы проконтролировать пульс. Андрей же, занял оборонительную позицию, и решительно заслонил их собой, выходя чуть вперед.
Но не прошло и минуты, как в сознание проник его тихий шепот:
– Фух! Ну, наконец-то!
До безобразия зареванными глазами, Лиза уставилась на первую подъехавшую машину, с трудом узнавая в ней автомобиль Похомова.
Лишь когда Дмитрий разъяренным гепардом выскочил наружу, и ринулся в их сторону, пришло осознание, что все самое страшное осталось позади.
Что он не позволит Паше умереть. И что они с Андреем… тоже спасены.
Она не успела встать самостоятельно. Оказавшись рядом, Дмитрий одним единственным рывком сдернул ее с земли. Скрежеща зубами, рвано дыша, и сверкая абсолютно безумным взглядом, он пристально осмотрел ее с ног до головы. А затем, резко впечатал их тела друг в друга. Секунда, и жадный болезненный поцелуй обжег ее губы, точно пламенем. Обезумев от ощущений, Лиза мертвой хваткой вцепилась в его футболку кулаками. Ногтями. Затем, заскользила по торсу мужа ладонями. Но застыла, почувствовав что-то странное. В нос ударил отчетливый едкий запах крови. И ее руки, прямо сейчас, стали влажными от багровой жидкости с явным металлическим привкусом. Холодея от ужаса, она отстранилась.
А Дима, наконец, заметил Пашу.
– Брат! – взревел он пугающе-диким голосом, и опустился на колени, пытаясь растормошить Соколовского. – Ты, чего? Не смей, слышишь? Не смей, сука!
– Дима…
Ноль реакции. Лишь леденящий душу рев, и маты в адрес Пашки.
– Чья на тебе кровь? – вновь попыталась разузнать Лиза.
И снова он ее не услышал, всеми силами стараясь «взбодрить» друга.
А девушка, точно обезумела в ту секунду. Подгоняемая низменными инстинктами, и лютым страхом, равных которому еще не знала, она решительно задрала вверх футболку Похомова, и буквально оцепенела.
У него на животе, перевязанная кое-как бинтами, кровила открытая рана. И это зрелище стало для нее последней каплей. Окончательно выбило почву у нее из-под ног. Вскрикнув, и пошатнувшись, Лиза провалилась в спасительную пустоту…
Глава 80
Оглушающая тишина сбивала с толку. Холод, продирал до костей. Непроглядная темнота, пугала. А пустота вокруг, сравнимая лишь с космической бездной, порождала в душе самую настоящую панику.
«Помогите! Боже, где я? Что это за место?»
Лиза не знала, но отчаянно сражалась за самообладание. Дышать становилось все труднее. Воздух казался плотным и невообразимо вязким.
«Что со мной происходит? Почему я не могу открыть глаза? Почему не в силах пошевелиться? Почему собственное тело меня не слушается?»
Хриплый отчаянный крик, так и не сорвался с губ. Растворился в вакууме.
Сердце
Однако вскоре сквозь пелену безмолвия до нее все же стали прорываться приглушенные звуки. Оцепенение сменилось… странной легкостью. Спокойствием. Ровно до того момента, пока Лиза не сорвалась в бездонную пропасть. И вновь ее крик оказался тише шепота. В глаза ударил свет. Зажмурившись на мгновение, она снова открыла глаза. Через боль.
Через дискомфорт. Проморгалась. Пригляделась. Кругом сплошной лес.
Величественный. Густой. Как она здесь оказалась? А главное, зачем?
Ответа не было. Не владея собственным телом, Лиза шагнула вперед. Медленно, но уверенно. Ступая босыми ногами на опавшие ветки и листья.
Сейчас она видела себя, будто со стороны. Ее медно-рыжие волосы развивались на ветру. Низ длинного белого сарафана ласкал щиколотки.
Она не знала, куда шла. Не разбирала дороги. Ее… словно кто-то вел, и противиться этому Лиза не могла. Ощущая себя марионеткой, просто переставляла ноги. Спустя некоторое время она очутилась на огромной лужайке, щедро залитой солнечным светом. А еще позже добрела до широкой реки с кристально чистой водой. Стоило коснуться водной глади, и контроль над телом частично вернулся. Робко обернувшись вокруг своей оси, и не увидев ничего, кроме девственной природы, девушка вошла в реку по колено. Склонившись, зачерпнула воду ладонями и омыла лицо, отмечая про себя, до чего холодной та оказалась. А когда вновь распрямилась… забыла, как дышать! На противоположной стороне, не более, чем в десяти метрах от берега располагался чей-то дом. Простой. Деревенский. С чуть покосившимся крыльцом и резными ставнями на окнах. В небольших огороженных палисадниках пестрым покрывалом цвели ярко красные маки.
Вокруг не было ни души. Но из самого дома сквозь открытые форточки и распахнутые двери доносились приглушенные голоса, и чей-то звонкий смех.
Такой искренний, такой счастливый, что Лиза невольно улыбнулась, забыв обо всем на свете. Только в следующий миг подпрыгнула на месте от испуга.
Ведь прямо у себя за спиной услышала удивленное:
– Как ты здесь оказалась?
– Не знаю, Данечка! – отозвалась, узнав собеседника. – А ты?
Закончив фразу, девушка чудом не грохнулась в обморок. Она развернулась к говорящему так быстро, что закружилась голова. Ноги задрожали, колени подкосились. Будучи не в силах удержать равновесия, Лиза неуклюже плюхнулась в воду. Даже не пытаясь подняться, вскинула голову, и устремила свой повлажневший взгляд на мужчину, мгновенно ринувшегося ей на помощь. На мужчину, которого быть тут попросту не могло. Ведь он… умер. Умер, защищая ее до последнего своего вдоха! Она вспомнила.
Все вспомнила! От того в груди зверски защемило. И веки ошпарило огнем.
– Даня? – проскулила Лиза, не веря своим глазам, но не торопясь хвататься за его протянутую ладонь. – Да… Данечка?
– Поднимайся! – недовольно проворчал Верещагин. – Застудишься еще!
«Это он! Это правда он!»
Она не поняла, как поднялась на ноги. Сама. Без посторонней помощи.
Но уже через секунду висела на шее у Дани, и шептала, орошая слезами его рубашку:
– Прости меня! ПРОСТИ! Я так виновата! Ты пострадал из-за меня…