Реквием по любви

Сладкова Людмила Викторовна

— Замечательно. К этому времени, я уже закончу все дела здесь, и вернусь домой. Как раз, успею познакомиться с твоей семьей.

— Может, я сама им все расскажу?

— Не обсуждается. Нарушать традиции нельзя. Твоей руки буду просить, как того велят приличия.

— Моей? Руки?

— Ты против?

— Н-е-е-т!

— Отлично! А теперь, будущая госпожа Гордеева, присаживаемся на бортик ванны. Смелее. Ко мне лицом. И, милая, широко раздвигаем ножки.

Глава 20

Смеркалось. Солнце лениво уползало за верхушки деревьев, унося за собой и летний зной. Становилось прохладнее, и было легче дышать. Едва ли ей это помогало. Лиза задыхалась. Родной дом казался чужим.

Сама она чувствовала себя обманутой. А еще, несчастной. Понимала, что жалеть себя — удел слабых. И склонности к подобным эмоциям не имела. Но, сейчас, так отчаянно хотелось, этой пресловутой жалости. Поддержки. Банальных слов — все будет хорошо. Старалась изо всех сил запихнуть последний разговор с Дмитрием на задворки сознания, но страх, липкими щупальцами сковал сердце. Не отпускал, хоть ведрами валерьянку пей. Поработил мысли. Почему он не понимает, чем все может закончиться? Почему не слышит ее? Ведь, если верить тому, что Лиза про отца узнала, Похомову до него, ой как далеко! Кем он себя возомнил? Даже Черчилль не справился. А ему поклонялась добрая половина страны! У них нет шансов. Девушка решила, и решила довольно твердо, поставить точку. И пусть, сердце в клочья. Пусть душа стынет, и кровь в венах леденеет. Переболеет. Справится. Не впервой. Она не даст ему оступиться. Не даст пострадать из-за нее. Да, любит! Именно поэтому, нельзя идти у него на поводу. Вот только…сможет ли?

Господи, помоги, не свихнуться!

Острая жгучая боль пронзила пятку. Девушка вскрикнула, поджав ногу. Осколок впился. Крупный. Не глубоко, но кровь хлынула. Раздался настойчивый стук в дверь. Хмурясь, Лиза завертела головой. Что происходит? С нее, будто пелена спала. Она стояла посреди своей спальни. Перевернутой вверх дном. Разгромленной. И, судя по исцарапанным рукам, разгромленной ей самолично. Боже! Зачем? Воспоминания нахлынули, отрезвляя. Почувствовала неимоверный стыд. Женская истерика — вещь неприятная. Ей, всего лишь, хотелось видеть лицо отца. Хоть разочек. В поисках фотографий, Лиза перерыла весь дом, попутно обвиняя бабушку в сокрытии информации. Почему их нет? Ее старания не увенчались успехом. Не совсем понимая, что делает, и уж точно, себя не контролируя, закрылась в своей комнате. И тут ее накрыло! Наедине с самой собой. Всю боль, все отчаяние которое в тот момент испытывала, девушка направила в другое русло. Обратила в ярость. Первое, что сделала, испытывая неимоверное облегчение — смела на пол все содержимое туалетного столика. Духи. Тени. Крема. В труху! Хрустальная ваза с цветами? Никогда ей не нравилась! От соприкосновения со стеной, разлетелась на мелкие кусочки. Плакаты, рамки с фото, любимая фарфоровая кукла Марина, последовали за ней. Красивое некогда личико, как настоящее, покрылось мельчайшими трещинами, и рассыпалось мелкой стеклянной крошкой. Вот тогда-то, Лиза и взвыла не своим голосом. Подарок матери! Единственное, что от нее осталось. Что же она наделала? Что натворила? Рухнула на колени, игнорируя пульсирующую боль в ступне, и принялась сгребать в кучу все осколки, дрожащими ладонями. Можно склеить. Есть умельцы. Не важно, сколько стоить будет. Главное, собрать все детали и восстановить! Подушечки пальцев напарывались на острые углы, но боли она уже не чувствовала.

— Сейчас, Мариша…сейчас, я тебя…что это?

Под одним довольно крупным осколком, лежал крошечный ключик, с продетой в него и завязанной на бантик алой лентой. Столь маленький, почти игрушечный. Но, нутро подсказывало ей, что он настоящий. И определенно, опирает какой-то замок. Что он тут делает? Как попал внутрь? Как долго пролежал в ней?

Дверь с грохотом распахнулась. Ее просто выбили. Лиза быстро схватила находку, совсем по-детски пряча кулачок за спину.

На пороге стоял, конечно, Матвей. Из охраны в доме, только он и остался. Аркадий Михайлович с Даней, и другими сопровождающими его лицами, более часа назад ушли осматривать соседнюю избу, в которой предстояло поселиться Верещагиным, и до сих пор находились там. Просканировав помещение, цепко и со знанием дела, мужчина устремил суровый взгляд на девушку.

— Поднимайся!

— Ты что забыл в моей комнате?

Верещагин, не сказав ни слова, двинулся в ее сторону. Рывком поставил на ноги. Травмированная пятка дала о себе знать. Зашипев, Лиза отдернула ее от пола. Этот жест не остался без внимания мужчины. Он, тут же подхватил девушку на руки, а секундой позже, бросил на кровать.

— Эй! Нельзя ли аккуратнее? Я похожа на мешок с картошкой?

— Едва ли. — Недовольный ответ. — Весьма дороговато обходишься, для такого овоща.

Покраснев от негодования до кончиков ушей, попыталась подняться.

— Если не прекратишь дергаться, зафиксирую тебя. — Его спокойный, даже немного брезгливый тон, заставил поморщиться. — Собственным телом.

Что?

Угроза возымела свое действие. Замерла, подобно статуе. Лишь тяжелое дыхание, настырно отказывающееся приходить в норму, выдавало в ней живого человека. На ее щиколотке сомкнулась сильная мужская ладонь. Он, детально, осматривал ранку. Ощупывал.

— Осколок застрял, — выдал в итоге. А после гаркнул так, что стены содрогнулись. — Бабуся, у тебя аптечка имеется?

Лизавете стало совестливо. Совсем забыла, про бабушку. Эгоистка…как увидит, что она тут натворила.

— Именно! — Изрек Матвей, правильно истолковав выражение ее лица. — Кому хуже делаешь? Если на себя плевать, хотя бы, бабку свою пожалей.

— Тебе и за психоанализ платят? — Умом понимала — верно говорит. Бабуле сейчас, сложнее вдвойне. Но, признать его правоту вслух? Да, ни за что! — Если так, давай исключим эту опцию, из спектра услуг.

Ох, каким взглядом он ее полоснул! Лизе захотелось в комочек сжаться.

— Бесплатный совет. От взрослого дяденьки, для маленькой глупой девочки. Появился шанс начать все с нуля — не профукай!

— Я не нуждаюсь в советах!

— Боюсь, милая, все как раз таки, наоборот.

Набравшись мужества, озвучила, мучивший ее последние несколько часов, вопрос.

— Почему ты не выдал меня? Понял же, с кем я разговаривала!

Молча, удерживал ее взгляд. С непроницаемым выражением на лице.

— Матвей!

От звука своего имени, мужчина слегка встрепенулся. Нахмурился. Бессознательно начал вырисовывать узоры на нежном изгибе стопы. Это было…щекотно.

— Считай, что у меня свои мотивы. Можешь не трястись. Не сдам.

— Спасибо…я и Дима…

— Батюшки!

Девушка повернулась на голос, напрочь, забывая, что хотела сказать. Валентина Степановна стояла в дверях, с разинутым ртом разглядывая нанесенный собственной внучкой ущерб.

— Какой бес-то в тебя вселился, доченька? Что же это такое?

Матвей забрал корзинку с медикаментами из рук старушки, и вновь, вернулся к Карповой. Порылся, извлекая перекись, вату и пластырь.

— Прости, бабуль, — выдохнула с сожалением. — Не справилась с эмоциями. Я все уберу.

Женщина, угрюмо поджав губы, осуждающе покачала головой. Явно, поступку этому оправдания не находила. И тут, ее взгляд упал на то, что от куклы осталось. Паника, отразившаяся на лице бабушки, говорила о многом. А Лиза…прикрыла глаза, не в силах смотреть, как она копошиться в осколках. Как ищет что-то, дрожащими руками…Знала! Все знала. И, вновь, скрыла!

— Это потеряла? — Не узнавая своего холодного и чужого голоса, разомкнула ладонь, демонстрируя ключик. — От чего он?