Шрифт:
Посвящается 77-ой годовщине Победы в Великой Отечественной войне…
Два осколка
Мы ходили под богом, под богом войны,
Артиллерия нас накрывала,
Но смертельная рана нашла со спины
И изменою в сердце застряла.
В.С.Высоцкий
Заснеженный Сталинград
Через разбитые дворы, прячась за обломками и баррикадами, пробиралось восемь скрюченных фигур. Свет ракет на несколько секунд освещал их, что давало возможность увидеть их грязные тёмно-зелёные ватники, потрёпанные шапки и оружие в руках.
Они двигались согнувшись, стараясь особо не шуметь и не хрустеть снегом. Создавалось впечатление, будто группа разбойников пробирается по ночному городу, дабы что-то ограбить, ибо ведущий и замыкающий группы то и дело оглядывались по сторонам, водя стволами своих орудий из стороны в сторону.
Вскоре они остановились у одной из баррикад, за которой стояли противотанковые ежи, а сразу за ними – полуразрушенный трёхэтажный дом. Ещё недавно – года два назад – в нём жили обычные советские семьи. Они работали, воспитывали детей, любили. Сейчас же в разграбленных и разбитых квартирах сидели и держали оборону немцы.
Когда в небо поднялась очередная сигнальная ракета, освещая всё вокруг, глава группы быстро взял в руки бинокль, висевший у него на шее, и посмотрел. На крыше было два снайпера, сразу под ними – в окне третьего этажа – пулемётная точка, и где-то в глубине дома полыхало пламя.
Всё это капитан Лебедев – командир разведроты – успел разглядеть за те несколько секунд, что небо было освещено. Оценив обстановку, он жестом подозвал к себе весь свой небольшой отряд – остатки от его роты – и стал в пол голоса, почти шёпотом, излагать свой план:
– Так, ребята. На крыше два урода с оптикой, этажом ниже дзот, ещё чуть ниже мелькают тени с автоматами – штук пять, в глубине дома горит огонь, наверное, вокруг него все остальные. Предполагаю, что тут человек пятнадцать – не меньше. Значится так. Лымаренко, Абрамов…
С этими словами он обратил свой взор на двух бойцов с «трёхлинейками».
– …возьмёте на себя снайперов и пулемётчика – его можно достать отсюда. Если не сможете – бегом в сторону.
– Есть! – одновременно ответили бойцы.
– Никонов, Евсеев, Норкин – распределитесь и по моей команде забрасываете гранаты в третьи с левого края окна всех трёх этажей.
– Есть! – отозвались бойцы.
– Орлов, прикрываешь мне спину.
– Сделаем, командир! – отозвался лейтенант, который был ровесником самому Лебедеву.
– Журов, двигаешься рядом со мной.
– Есть! – ответил пулемётчик.
– Ну, с Богом! – завершил капитан и, оставив у баррикады двух бойцов, двинулся со своим отрядом к стене дома.
Как только они примкнули к ней, трое названных солдат быстро переползли к левому краю дома, чтобы забросить гранаты.
Когда они уже были
Наконец, вдалеке показался мерцающий хвост ракеты, поднимающейся в небо.
Свет.
Капитан, на которого сейчас смотрели всего его бойцы, махнул рукой, отдав команду на начало.
Тут же раздались два выстрела, оборвавшие жизнь двух немецких снайперов.
Затем короткая пауза.
Послышалось три взрыва на всех этажах дома, сопровождаемые грохотом, треском стен и криками умирающих врагов.
Сразу же за этим послышалось ещё два выстрела, оба из которых сразили немецкого пулемётчика наповал.
В тот же миг Лебедев со своими людьми, что были рядом с ним, выскочил в проход, который вёл внутрь дома, и дал длинную очередь из своего ППШ по всему пространству вокруг.
Отряд стал заходить в дом.
Отовсюду слышались крики и ругань немцев, сопровождаемые выстрелами, в ответ на которые следовали очереди советских солдат. Серые силуэты фрицев выпрыгивали из-за каждого угла, но Лебедев со своими бойцами успевали отражать их нападения.
Откуда-то сверху, с лестницы, раздалась очередь, свалившая пулемётчика Журова.
– Скотина! – выругался Орлов, давая в сторону противника короткую очередь. Немец покатился по ступенькам.
– У нас раненый! – крикнул кто-то из бойцов, подбегая к своему товарищу.
В этот же миг на него откуда-то налетел солдат противника с разделочным топором в руке. Он повалил советского бойца на пол и занёс над ним руку со зловещим оружием.
Лебедев громко матюгнулся и сделал одиночный выстрел, пробивший насквозь голову обезумевшего немца, и ознаменовавший, что патроны в его магазине кончились. Он прыгнул в какую-то комнату, чтобы перезарядиться, когда увидел напротив себя в этом же помещении… немецкого офицера… который тоже перезаряжал свой «шмайсер». Их взгляды встретились буквально на секунду, но этого хватило, чтобы оба поняли – либо он, либо я…
В этот момент звуки выстрелов, взрывов и криков как будто заглохли, оставшись где-то вдалеке. Были только они вдвоём…
Немец успел передёрнуть затвор, но как только он поднял голову и вскинул автомат, чтобы сразить своего противника смертельной очередью, то увидел, что в него прикладом вперёд, летит советский ППШ. Лебедев всё точно рассчитал. Удар приклада его автомата, который он метнул во врага пришёлся в переносицу. За эту долю секунды, пока немец пытался сориентироваться в пространстве после резкого и болезненного удара, капитан подскочил к нему и быстрым движением выбил «шмайсер» из рук офицера. Тот сориентировался и набросился на своего врага. Одна его ладонь сжалась на горле Лебедева, а второй кулак, остановленный рукой советского офицера, стремился нанести удар в нос. Ситуация была практически безысходной, как вдруг, раздалась короткая очередь, и немец мгновенно рухнул на капитана, расслабляя хватку вокруг горла и обрызгивая его своей кровью из головы.