Реквием по зверю
Шрифт:
– Да вот прямо сейчас.
Мы с Легкоступовым спустились и вышли из подъезда. Я посмотрела по сторонам: все лавочки были пустые, как назло. А ведь, как правило, хоть на одной лавочке, но почти всегда сидят пенсионеры и обсуждают свою излюбленную тему: народ и власть. В любую погоду, в любое время года пенсионеры всегда сидят во дворе. Они в курсе всех политических и местных новостей: кто из соседей сделал ремонт и какой именно, у кого лопнула труба и неисправна канализация. А уж кто и в какой квартире живет – они могут назвать с ходу. Часто в моих расследованиях номер нужной мне квартиры я без труда узнавала от таких вот сидящих на лавочках.
Еще пенсионеры очень любят быть в курсе личной жизни живущих рядом с ними людей. Поэтому подслушивание и подглядывание – это самое излюбленное занятие пожилых людей. Свободного времени у них много, а терпения еще больше. Часами стоять у дверного «глазка» и наблюдать за тем, что происходит в тамбуре, у них получается не хуже, а, может быть, даже и лучше, чем у профессионального детектива. Так что пенсионерам нет равных по части перемывания косточек близким.
Да, пенсионеры всегда в курсе всех последних событий и в масштабах всей страны, и гораздо yже – в пределах своего дома. Очень жаль, что во дворе дома, где проживал Константин Скорострельников, сейчас нет никого. Конечно, Василий Владимирович Новосельский описал мне молодого человека, с которым уехал Скорострельников. Но ведь видел он его издалека. А вот если бы кто-то из жильцов находился в это время поблизости, во дворе… Но сейчас даже такой вариант отсутствует, ведь все словно вымерли. Спросить не у кого.
Мы с Афанасием доехали до Кумысной поляны. Я внимательно осмотрела место убийства Константина Скорострельникова, однако ничего обращающего на себя внимание не обнаружила. Эксперты на совесть отработали место происшествия.
– Так как все-таки обстоят дела со свидетелями? – спросила я Легкоступова.
Стажер тяжело вздохнул:
– Мы обошли ближайшие дачи и домики, но никто ничего не видел и даже не слышал, – повторил Афанасий то, что уже говорил мне.
«Да, со свидетелями, определенно, напряженка, – подумала я. – Уж если в городской черте в многоквартирных домах никто особо не спешит открывать дверь своей квартиры для того, чтобы ответить на вопросы полицейских или стать понятыми, то что уж говорить о жителях дачного поселка».
– Правда, отыскался один человечек, который как будто бы слышал какие-то выстрелы, – вдруг сказал Афанасий.
– Так что же вы, Афанасий, до сих пор молчали? – воскликнула я. – Где он, этот человечек?
– Здесь неподалеку находится пункт приема вторсырья, макулатуры в основном, ну и металлов заодно. Так вот, начальник этого пункта сказал нам, когда мы обходили здесь с опросом, что как будто бы слышал выстрелы. Как раз в тот вечер, когда и был убит Константин Скорострельников, – сказал Афанасий. – Это на окраине дачного поселка, где-то в километре, наверное, от места убийства, – пояснил он.
– Этот парень что, круглосуточно работает? – удивилась я.
– Да нет, – покачал головой стажер. – Он летом просто живет во времянке, рядом со своим пунктом приема. А на зиму здесь все равно мало кто остается, вот он и закрывается.
– Так давайте сейчас прямо к этому начальнику и поедем, – сказала я.
– Да тут недалеко, можно и пешком дойти. Дорога здесь уж очень разбитая, – объяснил Афанасий.
– Ладно, пойдемте пешком, – согласилась я.
Идти до пункта приема вторсырья было действительно недолго. Вскоре показался участок под открытым небом, с трех сторон ограниченный невысоким забором, напоминающим сетку рабицу. Внутри находились стопки перевязанных книг и газет, а также картона, то есть – макулатура. В углу я увидела металлические трубы, контейнеры и прочий вторчермет. В другом углу территории находился небольшой вагончик. Наверное, в нем-то и обитает владелец этого местечка.
Увидев нас с Афанасием, из глубины пункта вторсырья нам навстречу поспешил худощавый и высокий мужчина средних лет в рабочем комбинезоне.
– Здравствуйте, Владимир Николаевич, – поздоровался с мужчиной Легкоступов.
– Здравствуйте, здравствуйте, – откликнулся Владимир Николаевич.
Мужчины обменялись рукопожатием.
– Что-то вы к нам зачастили, Афанасий, – сказал мужчина.
– А я к вам не один приехал. Вот, это Татьяна Александровна Иванова, частный детектив. Она ведет расследование по поводу убийства, которое тут у вас произошло, Владимир Николаевич, – объяснил наш визит стажер.
– Не у нас, Афанасий, не у нас, – поправил его мужчина.
– Да, конечно, не у вас конкретно, но неподалеку, – исправился Афанасий.
– Вот так бы сразу и говорили, – заметил Владимир Николаевич. – У нас тут и своих проблем выше крыши. Видели, в каких условиях приходится работать? – обратился мужчина к нам и обвел руками территорию.
– Видим, – ответила я и спросила: – А почему вы так далеко забрались? Неужели в центре города или чуть подальше не нашлось места?
– Да был у нас пункт приема почти в центре Тарасова. Был, да сгорел. Точнее сказать, кто-то помог уничтожить давно оборудованную приемку. Это известная мутная схема. Совершается поджог, а потом, по истечении некоторого времени – оп, и на месте прежнего заведения возникает совсем другое. Помните, был пожар на улице имени Яблочкова? Там находился балетный зал, который принадлежал хореографическому училищу, сейчас это областной колледж искусств. Вот, подожгли, лишили учащихся возможности репетировать. А пожар в здании старейшей гостиницы на проспекте Кирова? Прибавьте еще и пожар в здании старого ТЮЗа. Так что, вот так.
– Понятно, – сказала я и перешла к сути нашего визита. – Скажите, Владимир Николаевич, вы слышали выстрелы три дня назад?
– Да, слышал, – ответил мужчина.
– Это точно были выстрелы?
– Татьяна Александровна, я капитан запаса, военный человек. Уж пистолетный выстрел отличить в состоянии, – с некоторой обидой в голосе ответил мужчина. – Да, я слышал пистолетный выстрел сначала чуть после девяти часов вечера, в девять – в половине десятого примерно.
Конец ознакомительного фрагмента.