Реквием в Брансвик-гарденс
Шрифт:
– Что это? – спросила Вита.
Ее спутник распрямился:
– Не имею представления. Но пятно высохло, и если вы хотите идти дальше… Должно быть, жидкость очень быстро впиталась в кирпич.
Тем не менее миссис Парментер подобрала юбки и непринужденно перешагнула через пятно. Священник последовал за нею на центральную площадку, окруженную пальмами и лианами. С отрешенным лицом, бледная, хозяйка посмотрела куда-то мимо зимних лилий.
– Надо думать, что причиной ее грубости послужило непереносимое разочарование, – продолжила она спокойным голосом. – Она все продолжала твердить свое, продолжала… правда? – Вита прикусила губу. Острая печаль читалась в ее глазах и
Доминик отнюдь не был уверен в этом. Им владело неуютное ощущение того, что ученость преподобного Парментера имеет границы. Во время первого знакомства с Рэмси его знания казались ему блестящими, однако за последние три-четыре месяца, когда его наставник стал работать совместно с Юнити Беллвуд, Кордэ доводилось слышать реплики и даже целые дискуссии и споры, забыть которые было невозможно. Он пытался не замечать того, что Юнити раньше Рэмси замечала возможное альтернативное истолкование какого-нибудь пассажа. Эта девушка умела подметить несимпатичную ей идею и исследовать ее. Она была способна на полеты воображения, умела связывать противоречивые концепции и анализировать получившееся новое. А тугодум Рэмси бывал посрамлен ею и оставлен в смятении.
Подобное случалось нечасто, однако теперь позволяло Доминику против собственной воли, с болью, допускать, что причину недоброжелательного отношения Рэмси к Юнити отчасти следовало видеть в академической зависти. Неужели ее интеллект, быстрота и гибкость ее ума пугали Парментера и заставляли его ощущать себя стариком, не способным бороться за дорогие ему верования, которым он столь многое отдал?
Разум Кордэ находился в смятении, он не знал, что думать… Насилие совершенно не соответствовало облику этого хорошо знакомого ему человека. Суть Рэмси образовывали разум, слова и цивилизованная, культурная мысль. За все время их знакомства доброта и терпение никогда не оставляли пожилого священника. Неужели все это терпение было только напускным и под ним скрывались едва поддававшиеся контролю эмоции? Трудно было в это поверить, однако обстоятельства настойчиво подталкивали Доминика к этой мысли.
– Вы и в самом деле считаете, что он преднамеренно толкнул ее? – спросил он вслух.
Вита подняла на него глаза:
– Ох, Доминик, мне бы хотелось сказать – нет! Я отдала бы все что угодно, ради того, чтобы вновь оказаться во вчерашнем дне, когда все это еще не произошло. Но я слышала ее голос. И этого не отменить. Я как раз выходила в холл. Она вскрикнула: «Нет! Нет, преподобный!», после чего упала.
Женщина умолкла, часто и неровно дыша, и лицо ее еще больше побледнело.
– Во что еще могу я поверить? – с отчаянием проговорила она, посмотрев на собеседника полными ужаса глазами.
Слова ее как бы захлопнули дверь за его надеждой… железную дверь, на которой не было ручки. До этого мгновения Доминик какой-то частью себя верил в то, что это ошибка, истерика, породившая безрассудные слова. Но Вита не стала бы подтверждать подобного. Она не ощущала к Юнити никакой любви, ничем не была с ней связана, ее
Миссис Парментер смотрела на него полными страха глазами:
– Как сказал полисмен, наверху просто не обо что споткнуться.
Священник знал это, поскольку сам сотни раз поднимался по этой лестнице и спускался с нее.
– Ситуация такова, что я предпочла бы не вникать в нее, – негромко продолжила его спутница. – Но если я ударюсь в бегство, в конечном итоге станет только хуже. Мой отец – вы полюбили бы его, как мне кажется, – был по-настоящему великим человеком. И он всегда учил меня тому, что ложь с каждым новым днем становится все более опасной. Чем большее количество новых подробностей ей скармливаешь, тем больше она вырастает, и в конце концов становится больше самого лгущего и пожирает его. – Она наконец опустила глаза, глядя в сторону. – Но как бы я ни любила Рэмси, приходится следовать собственным убеждениям. Разве это можно назвать эгоизмом или нелояльностью?
– Вовсе нет, – поторопился Кордэ с ответом. Вита казалась такой хрупкой в пятнах пробивавшегося сквозь листву света. Она была меньше ростом, чем могло бы показаться с первого взгляда. Сила ее личности подчас заставляла забывать об этом.
– Вовсе нет, – повторил ее спутник с еще большей убежденностью. – Никто не вправе ожидать от человека лжи в подобном вопросе ради того, чтобы его выгородили. Мы должны делать все возможное, чтобы сократить ущерб, однако это не позволяет игнорировать законы страны и Божественный закон.
Речь вышла какой-то помпезной. Священник без мгновенного колебания обратился бы с этими словами к любому прихожанину, однако с этой женщиной, которую он так хорошо знал, которую видел каждый день, дело обстояло иначе. К тому же она во всем стояла выше его. Правда, то, что миссис Парментер была старше Доминика годами, не значило для него ничего. Дело было в другом: она была много старше его в жизни церковной.
Ее реакция изумила мужчину. Повернувшись, она посмотрела на Доминика широко раскрытыми ясными глазами – так, словно он предоставил ей реальное и вполне ощутимое утешение.
– Благодарю вас, – проговорила Вита полным искренности тоном. – Вы просто не представляете, как поддержали меня своим убеждением в том, что правильно и справедливо. Я не ощущаю одиночества, и это самое важное. Я способна вынести все что угодно, если только мне не придется делать это одной.
– Конечно же, вы не одиноки! – заверил Кордэ свою спутницу. И несмотря на потрясение, заледенившее все у него внутри, и странную усталость – словно бы он провел всю ночь на ногах, слова эти произвели в нем нечто вроде облегчения, позволившего расслабить давно стянувшиеся узлом мышцы. Сам он никому не пожелал бы такой трагедии, и менее всего семье, давшей ему столь много, однако этот человек твердо верил в то, что должен найти в себе силу и сочувствие, способные помочь этим людям, и на камне сем основывал свое призвание. – Я буду здесь все время.
Миссис Парментер улыбнулась:
– Благодарю вас. А теперь мне хотелось бы собраться с мыслями…
– Безусловно, – немедленно согласился Доминик. – Вам лучше побыть в одиночестве.
Не дожидаясь ее ответа, он повернулся и направился по кирпичной дорожке назад, в холл. И уже приблизился к библиотеке, когда оттуда появился Мэлори. Едва молодой человек заметил священника, лицо его помрачнело.
– Что вы делали в зимнем саду? – резким тоном спросил он. – Что вам нужно?
– Я не искал вас, – настороженно произнес Доминик.