Реквием в Вене
Шрифт:
Какую же разительную перемену принесли эти два дня, ибо теперь погода была ясной и чудесной. Птицы сопровождали его своим пением на пути по раскисшей от грязи дорожке, ведущей из деревни. Время от времени проезжала телега, запряженная волами, и погонщик бросал подозрительный взгляд в сторону адвоката из-под надвинутой на глаза альпийской шляпы, украшенной сбоку пучком волос из бычьего хвоста. Однако же подозрение сменялось теплым приветствием, когда Вертен произносил традиционное сельское: «Gr"uss Gott!» [52] Адвокат умышленно избегал его в Вене, выбирая вместо этого более сухое или нейтральное «Guten Tag» [53]
52
Мир вам! (нем.)
53
Добрый день (нем.).
54
Добрый вечер (нем.).
Вертен как раз приближался к вилле Керри, когда услышал отдаленный звук сельского оркестра, доносящийся из деревни: туба разыгрывала напев вместе с кларнетами и рожками. Ему не удалось точно определить мелодию. Когда он завидел съемный дом Малера, то тотчас же заметил небольшую группу из трех мужчин и двух дам, собравшуюся на дороге перед ним; беседуя, они наблюдали за виллой Керри, как будто ожидали смены парадного караула. Наметанный взгляд сразу определил бы в них горожан — женщины были разодеты в длинные белые платья и шляпы с огромными полями, в которые ни за что бы не вырядилась ни одна сельская жительница в здравом уме; мужчины были в котелках, и их городские костюмы выглядели чем-то чуждым на фоне зелени и цветов парка перед виллой Керри. Проходя мимо них, Вертен расслышал отчетливый шенбруннский [55] выговор, выдававший их принадлежность к высшему венскому обществу. Один из мужчин, с лихо закрученными усами, говорил всем прочим:
55
Шенбрунн — некогда пригород, ныне часть Вены, в которой находится дворец Шенбрунн, загородная резиденция австрийских императоров.
— Сейчас он должен сочинять, сидя за роялем, но попозже обычно выходит на прогулку. Может быть, тогда…
Вертен не стал задерживаться, чтобы выведать, чего же ожидал этот человек. Эти люди явно не представляли собой никакой опасности для Малера, они были просто заядлыми любителями музыки и преданными поклонниками директора и дирижера Придворной оперы. Неужели они специально спланировали свой отдых так, чтобы он совпал с отпуском Малера? Но тут Вертен вспомнил, что неподалеку находится фешенебельный курорт Бад-Аусзее; наверняка они пребывали там, поддерживая свое здоровье на водах.
В доме Вертена приветствовал Малер собственной персоной, он быстро затащил его в помещение перед тем, как захлопнуть за ним дверь.
— Вы видели их?
В его голосе звучала паника.
— Кого? — удивился Вертен.
— Этих. — Он махнул правой рукой в сторону парка перед домом. — Этих паразитов, собравшихся снаружи. Бог мой, они даже шлют мне письма, прося портрет с автографом. Вскоре они примутся шпионить за мной через театральные бинокли.
— Они не замышляют ничего плохого, — начал было Вертен.
— Ничего плохого? Эти назойливые личности невыносимы! Почему они не могут оставить меня в покое и не мешать моей работе? А это адское гудение из деревни? Каждый день они начинают перед обедом играть в свои проклятые дудки и трубы и продолжают еще и после! Будешь молиться за ниспослание дождя, чтобы усмирить их пыл.
Возбужденный Малер подошел к одному из окон, сделанных по обеим сторонам входной двери, и украдкой бросил взгляд через кружевные занавеси на своих непрошеных посетителей.
Он обернулся, обращаясь к Вертену:
— Сделайте доброе дело и прогоните их.
— Не говорите нелепостей, Малер. Я здесь для того, чтобы защищать вас от покушений на жизнь, а не от ваших поклонников.
— Но они убиваютменя! — возопил Малер в отчаянии. — Они уничтожают мою творческую сущность, а это то же самое. У меня в году всего шесть недель на сочинение музыки. Но как я могу сосредоточиться на моей Четвертой симфонии, когда эти бесцеремонные особы таращатся на мои окна? Когда через двери и окна просачивается этот кошмарный шум?
Вертен подошел к другому окну и увидел, что небольшое общество тронулось в путь. Слава Богу, он был избавлен от этого обременительного поручения.
Двумя днями позже, в Вене, Гросс мило улыбался молодой женщине, сидевшей напротив него за столом. «Вполне хорошенькая молоденькая особа», — подумал он. Обычно чары прекрасного пола не привлекали его. Адель и он уже десятилетия состояли в браке; что касается плотских желаний, то Гросса вполне устраивало их скромное удовлетворение в уравновешенной семейной жизни. Их союз никогда не был основан на чувственных страстях; собственно говоря, Гросс находил эти совокупления утомительными, а также являющимися помехой основному делу его жизни — созданию системы расследования и анализа, которая произвела бы революцию в научной криминалистике. Он полагал, что Адель, возможно, была настроена таким же образом; в конце концов, подразумевалось, что женщины — за исключением редких нимфоманок — не получают наслаждения от актов в спальной комнате. После рождения их единственного сына, Отто, они по большей части обходились без этих предполагаемых наслаждений. Остановившись у Вертена и его жены, он был изумлен, обнаружив, что супруги спят в одной комнате. По мнению Гросса, это было весьма аморально.
Нет. Что касается секса, то Гросс занял позицию Сократа, достигнув возраста разума, в котором им больше не управляли или даже не оказывали воздействия на него подобные порывы.
По крайней мере так ему казалось.
Однако присутствие молоденькой Шиндлер, сидевшей этим утром напротив него за столом, застало его врасплох, довольно-таки нервировало и пробудило некоторые давно уснувшие чувства. Гросс ощущал в себе желание угодить ей; он обнаружил, что вынужден отводить глаза от девушки, как будто она напускала на него какие-то колдовские чары; исходящий от нее аромат приятно окутывал его, как это было свойственно хорошо испеченному венскому кексу.
Она позвонила в тот день раньше, сообщив Берте, что у нее имеется новая информация для адвоката Вертена. Однако, узнав, что адвокат занят другим делом, фройляйн Шиндлер согласилась встретиться с коллегой Вертена в адвокатской конторе. Как и в прошлый раз, Берта села у двери, ведя записи, когда Гросс приступил к беседе.
— Итак, барышня, чем я могу быть полезен?
— Я надеялась поговорить с адвокатом Вертеном, — промолвила она, жеманно улыбаясь.
— Вот оно что. Как вам сообщила госпожа Вертен, в данный момент он отсутствует. — Гросс проигнорировал яростный взгляд, который метнула в него Берта, когда он ошибочно назвал ее фамилию.
— Нет, нет, — продолжала Альма. — Не поймите меня неправильно. Я хотела сказать, что я не ожидала встретиться вместо него с выдающимся доктором Гансом Гроссом.
На эти слова Гросс отреагировал полуулыбкой.
— К вашим услугам, барышня. — Казалось, он не расслышал вздоха, который исходил от Берты. — Я знаю, что адвокат Вертен заинтересовался людьми, которые могли бы по той или иной причине иметь основания желать зла господину Малеру.
Как и при своем первом посещении, фройляйн Шиндлер перегнулась через стол, как будто хотела довериться внушительному криминалисту. При ее приближении Гросс инстинктивно отпрянул; когда он откинулся в кресле, пружины застонали.