Реквием
Шрифт:
— Уверена, что хочешь, чтобы я ушел? — категорично спрашивает он. — Разве это не то, чего ты хотела?
Жар поднимается к задней стенке моего горла.
— О чем, черт возьми, ты говоришь?
— Мы оба знаем, почему тебя послали сюда. Итак, разве то, что я здесь, один, в твоей комнате, не прекрасная возможность покончить со мной?
Так. Чертовски. Обыденно. Похоже, парня не смущает тот факт, что меня послали сюда, чтобы причинить ему вред.
— Знаешь. На самом деле это довольно оскорбительно, что ты пришел сюда, учитывая тот факт, что знаешь, что я хочу твоей
— Ты вполне способна причинить мне боль. Бла-бла-бла. Я знаю, знаю, — закатывает глаза Тео. — А также знаю, что ты не собираешься причинять мне боль в своей собственной гребаной спальне. Это выглядело бы немного подозрительно, не так ли?
Он снова устраивается на моих подушках, немного поерзав, чтобы устроиться поудобнее.
— Чего. Ты. Хочешь? — Требуется колоссальное усилие, чтобы задать вопрос без крика.
— Я принес твое барахло, — указывает Тео мне за спину, где моя сумка и мой мобильный телефон лежат на столе.
Ах, черт. В спешке покидая актовый зал, я совсем забыла о своей сумке и телефоне. И даже не задумывалась об этом… до сих пор.
— Не за что, — говорит Тео.
— Я не благодарила тебя. Ты вернул мне мои вещи. Теперь можешь уходить. Как… — я недоверчиво смотрю на него. — Как ты вообще сюда попал?
Парень снова смотрит на свои руки, рассеянно ковыряя ноготь своего большого пальца.
— Они не запирают нас на ночь, Восс. Я вышел из своей комнаты, спустился по лестнице… — надувает губы Тео, как будто остальное очевидно.
— Отлично. Что ж… если не возражаешь, мне нужно переодеться ко сну. И нет, прежде чем ты даже подумаешь об этом, я не буду переодеваться у тебя на глазах.
Его глаза словно светятся янтарным светом, когда парень смотрит на меня.
— И почему я должен хотеть, чтобы ты переодевалась у меня на глазах?
У меня нет слов. Я оглядываю комнату, пытаясь найти что-нибудь, чтобы бросить в него, и хватаю первую вещь, которая может причинить боль — снежный шар, который Гейнор дала мне, чтобы дополнить мою предысторию. Внутри увесистого глобуса зимний пейзаж Нью-Йорка заслоняется крошечными белыми хлопьями, когда я хватаю его с комода и поднимаю над головой.
Глаза Тео округляются.
— Боже. Ты очень быстро выбираешь насилие, не так ли, Восс?
Стискиваю челюсть.
— Ты даже не представляешь.
— Значит, собираешься бросить в меня эту штуку? — Парень не двигается. Не вздрагивает. Если бы у него была хоть капля здравого смысла, он бы уже встал на ноги и был на полпути к двери.
— Да. Брошу. На счет «пять».
Ярость пробегает по моему позвоночнику, когда он снова смотрит на свой ноготь.
— Один…
— Переоденься в своей гардеробной, — командует он.
— Какого черта мне переодеваться в гардеробной? Я серьезно, Тео. Два!
Ублюдок ухмыляется.
— Три!
Ничего.
— Четыре! Клянусь Богом, Тео. Я швырну эту штуку прямо в тебя, и у меня отличный прицел. Хочешь заработать себе гребаную травму головы?
Кажется, это делает свое дело. Устало вздыхая, парень снова встречается
— Я определенно этого не хочу. Травма головы — это самое страшное.
Сердито смотрю на него, когда парень встает и пересекает комнату. Я, должно быть, выгляжу нелепо, цепляясь одной рукой за полотенце, а в другой держа снежный шар над головой, готовая запустить его. Впрочем, мне все равно, смеется он надо мной или нет; я буду готова причинить ему боль, если парень хотя бы косо посмотрит на меня.
Что он и делает.
Остановившись, тело повернуто к двери, голова опущена, Тео смотрит на меня краем глаза, и мне кажется, что чертов мир останавливается.
— Ты когда-нибудь была в Нью-Йорке? — спрашивает он, указывая подбородком на снежный шар.
— Что?
— Это простой вопрос. Ты когда-нибудь была в Нью-Йорке?
— Зачем мне снежный шар Нью-Йорка, если бы не была? — огрызаюсь я.
Уголки его губ опускаются вниз.
— Ну, не знаю. Люди коллекционируют такие вещи. Или дарят их в качестве подарков. Где твое любимое место в мире?
— Что? Совершенно неуместный вопрос прямо сейчас, учитывая положение, в котором мы оказались.
Его плечи сдвигаются, немного наклоняясь ко мне. Однако его голова все еще опущена, как будто парень не хочет повернуться и посмотреть мне в лицо должным образом.
— Да, мы могли бы занять более удобную позицию.
— Это что, намек? — усмехаюсь я. — Ты действительно думаешь, что это умно приходить сюда и пытаться флиртовать со мной после того, что произошло прошлой ночью?
Парень насмешливо хмурится.
— А что произошло прошлой ночью?
— Ты… ты собирался выбрать меня там, у костра!
На его лице играет неподдельное веселье.
— Я так не думаю.
Ярость бурлит в моей крови, заставляя ее приливом гнева бросаться мне в голову. В висках начинает пульсировать.
— Не разыгрывай со мной это дерьмо, Мерчант. Ты стоял передо мной и пил ту текилы из бутылки. Ты… ты издевался надо мной!
Выражение его лица теперь нечитаемое. Осторожными, размеренными движениями парень поднимает руку и дотрагивается кончиком указательного пальца до верхней части моего плеча. Я хочу увернуться от контакта, отвращение разрывает меня изнутри на части, но… Я не двигаюсь. Тео проводит кончиком пальца по моей коже — легким, как перышко, прикосновением, проводя пальцем по капелькам воды, которые все еще остаются на моей коже после душа.
— Может быть, тебе стоит разобраться с фактами, прежде чем обвинять людей в чем-то.
— О, замечательно. Теперь мы используем комментарии с подтекстом.
— Комментарий с подтекстом о чем? — Он такой чертовски самодовольный.
Я так зла, что мне трудно сдерживать водоворот чувств, бушующих в моей груди. Парень дразнит меня. Хочет, чтобы я сказала что-нибудь о Рейчел. Я чувствую это. Знаю это. Он хочет вытянуть из меня то, что я обвиняю его в смерти Рэйч или что-то в этом роде. Однако я не могу просто взять и сказать это прямо. Это положило бы конец этой уловке между нами. Моя цель здесь была бы официально раскрыта раз и навсегда.