Религер. Последний довод
Шрифт:
Как обычно, после разведчиков в город прибыли Старшие. Он нанесли визиты всем руководителям самых влиятельных в районе религиозных течений. Результатом долгих и тяжелых переговоров стало согласие на предоставление места под строительства храма и резиденции мистириан.
Конечно, можно было не соблюдать весь этот этикет, попросту явиться и начать обустраиваться. Но Старшие предпочитали решать проблемы миром, осознавая все последствия необдуманных поступков.
Однако, неожиданно выяснилось, что на отведенное под строительство место претендуют вельзы, которых даже в расчет никто не принимал. На все призывы разойтись миром, они
От Поединка отказаться невозможно, таков Закон. Исходя из обстоятельств, координатор Сухнов выбрал для боя троих – новичков Егора Волкова и Константина Ремезова, а также, в усиление, более опытного Кима.
Для Волкова и Ремезова этот Поединок – первый. Оба недавно вернулись из Школы, у каждого своя Искра. Два дня назад Ким попытался обыграть примерные сценарии Поединка, но дерганный и суетливый Костя постоянно что-то путал и забывал. Его Дар назывался «Щитом», позволял создавать вокруг определенных людей и объектов кратковременные, но практически непробиваемые невидимые коконы. Вот только Ремезов сильно нервничал, на тренировке его защита то не успевала прикрыть товарищей, то не прикрывала их до конца. В конечном итоге, Киму удалось добиться хоть какого-то результата, а Егору оставалось лишь поражаться безграничному терпению и хладнокровию корейца. На заданный Волковым вопрос о разумности выбора Ремезова в качестве третьего бойца для Поединка, Ким с абсолютной уверенностью сказал, что людей отбирал Сухнов, а Координаторы очень редко ошибаются.
Егор, конечно, поверил опытному товарищу. Но сейчас, глядя на трясущиеся губы Костика, в нем вновь заворочалось сомнение. Он перевел взгляд на корейца, который спокойно разглядывал окрестности, раздраженно сплюнул.
По ту сторону заснеженного пустыря топталась троица вельзы – женщина и двое мужчин. Егор прищурился, чтобы лучше рассмотреть их.
Один мужчина худой и высокий, с синей тенью щетины на впалых скулах. Глаза лихорадочно шарили по полю предстоящего боя, зажатая в зубах сигарета напряженно подергивалась. Поймав взгляд Егора, отвел глаза, ссутулился и, засунув руки в карманы куртки, отошел в сторону.
Нервничает. Боится. Это хорошо.
Женщина невысокого роста, на щеках нездоровый румянец. Осунувшееся лицо, тонкая линия бледных губ, темные запавшие глаза. Из рукавов короткого полушубка торчали тонкие пальцы с зажатыми деревянными четками.
Их что, морят голодом? И почему она что-то бормочет постоянно? Неужели она – «радио»?
А вот третий религер явно выделялся из своей команды. Похожий на бочонок, приземистый коротышка с бордовым лицом. Из-под низко надвинутой кепки смотрели цепкие, колючие глаза. От него буквально веяло заряженностью на победу. Сосредоточенный, уверенный в себе. Опасный. Среди своих собратьев он как питбуль в стае дворняг.
– Какие мысли? – спросил Егор, наклоняя голову к корейцу.
Ким выдохнул облако пара в морозный воздух, задумчиво ответил:
– Вон тот, худой, который курит, разменная монета. Если не упустить, то с ним проблем не будет. Женщина похожа на «радио», все время повторяет одно и то же.
– А тот, в кепке? – решил проверить свои опасения Волков. – Что о нем скажешь?
– Ордалианин, – кореец даже не сомневался. – Я его видел, когда вместе со Старшими ходил на прием. Должно быть хороший боец, сильная Искра. Костя, подойди!
Приблизился Ремезов. Волков уловил запах дешевой водки.
Почуял резкие спиртовые нотки в морозном воздухе и кореец. Его стройная фигура в шерстяном пальто одним плавным, еле уловимым движение оказалась вплотную подле трясущегося Ремезова. Палец в темно-бордовой кожаной перчатке железным прутом ткнул в грудь опешившему религеру.
– Ты пил?
Под пронзительным взглядом черных глаз Костя побелел.
– Я…, – он шумно сглотнул, отчего острый кадык, словно лифт, рванул верх-вниз. – Для храбрости…
Кореец раскрыл ладонь, требовательно качнул ею. Ремезов скособочился, залезая в свой глубокий карман, выудил на свет сплюснутую бутылку-шкалик.
Ким презрительно окинул взглядом спиртное, отвинтил золотистую крышку и вылил прозрачную жидкость на снег.
– Вера запрещает нам употреблять пьянящее, – спокойным голосом, от которого пошли мурашки по коже, произнес кореец. – Спиртное ослепляет тебя, застилает твой разум от истины. К тому же, неприемлемо выпивать перед Поединком, ты не сможешь сосредоточиться на своем Даре. Сколько ты выпил?
– Несколько глотков всего…
– Сделай дыхательные упражнения, заставь кровь живее бегать по венам. У тебя пять минут. Потом я повторю тактику предстоящего боя. Если мы все сделаем верно, победа останется за нами. Поторопись.
Кореец отступил в сторону и повернул голову на приближающийся гул. На пустырь, из-за серой коробки заброшенного склада, выкатывал серебристый микроавтобус.
– Судьи уже прибыли.
Волков не знал, кто придумал правила Поединка. Он мог только догадываться, чем руководствовались первые религеры, проводящие бои. По сути, правил почти и не было, весь регламент Поединка представлял собой набор ограничений и условностей.
В Поединке позволялось участвовать только Искрам.
Если Поединок предстоял принципиальный, то могли назначаться Судьи. Но чаще всего, особенно когда дело касалось обыденных, частных боев, обходились без них.
В Поединке запрещалось использовать любое оружие, кроме холодного, ударного или дробящего, а также с длинной рабочей части оружия более тридцати сантиметров.
В Поединке с обеих сторон должно участвовать равное количество бойцов, если иное количество не устроит обе стороны.
В идущий Поединок не может вмешиваться третья сторона.
Победа в Поединке присваивалась тому, кто смог поставить противника в ситуацию, при которой тот больше не может или не хочет продолжать бой.
В Поединках, случалось, гибли религеры. Это их работа.
Таковы общие правила. Остальные нюансы обговаривались по мере необходимости, на месте.
Пребывая в прекраснодушном заблуждении, Егор еще не знал тех грязных боев, которые ждали его впереди. В ту зиму он еще старался быть благородным к противнику. Он не видел необходимости быть жестоким или мстительным, не знал лично своих врагов и не испытывал к ним ненависти. Людям свойственно заблуждаться, особенно в сложных вопросах веры, стоит ли их винить в этом? Это не повод убивать.