Религия денег.Духовно-религиозные основы капитализма.

Катасонов Валентин Юрьевич

Эстафету дискуссии на лондонском конгрессе подхватывает известный английский экономист и статистик, член многих королевских комиссий и обществ Роберт Гиффен (1837—1910). Он доводит дискуссию до своего логического конца, четко формулирует и обобщает мысли участников конгресса:

«Единственная религия, которая в состоянии отвечать потребностям момента, это религия Капитала, — энергично провозгласил великий английский статистик Гиффен. — Капитал — реальный бог, вездесущий, проявляющийся во всех формах; он — и сверкающее золото, и зловонное удобрение, он — и стадо баранов, и кладь кофейных зерен, он — и склад священных библий, и тюки порнографических гравюр, он — и гигантские машины, и кипы английских непромокаемых плащей.

Капитал — бог, которого каждый знает, видит, осязает, обоняет, вкушает; его воспринимают все органы наших чувств. Это единственный бог, который не сталкивался еще ни с одним атеистом. Соломон обожал его, несмотря на то, что для него все было суета сует. Шопенгауэр находил в нем упоительное очарование, хотя все представлялось ему сплошным разочарованием. Гартман — философ бессознательного — один из его сознательных поклонников. Все прочие религии — это лишь слова; в глубине человеческого сердца царит вера в капитал.

Блейхредер, Ротшильд, Вандербильт, Бонту, все христиане и иудеи желтого Интернационала хлопали в ладоши и вопили:

— Гиффен прав. Капитал — бог, единый живой бог» [279] .

Опустим продолжение яркого выступления Гиффена. Окончилось оно всеобщим ликованием, поскольку гениальный экономист и статистик сумел очень точно и образно описать суть религии капитала и потрясти своими откровениями присутствующих:

«Потрясенные светом открывшейся истины, присутствовавшие затопали ногами и завопили:

279

Там же. С. 33—34.

— Капитал — бог!

— Капитал не знает ни отечества, ни границ, ни окраски, ни рас, ни возраста, ни пола. Он бог интернациональный, бог универсальный, он подчинит своему закону всех сынов рода человеческого! — воскликнул папский легат в порыве божественного экстаза. — Сотрем с лица земли все религии прошлого, забудем национальную ненависть, религиозные распри, объединимся душой и сердцем, чтобы формулировать догматы новой религии, религии Капитала» [280] .

280

Там же. С. 34-35.

На страницах книги П. Лафарга мы находим раздел, который называется «Экклезиаст, или Книга капиталиста». Это острый памфлет, в котором Лафарг излагает ключевые «догматы» религии Капитала [281] . Критические наблюдения французского писателя убийственно точны и лаконичны, заменяют пространные теологические, философские, политико-экономические и социологические рассуждения многих критических исследователей академического толка (может быть, и верные, но малопонятные простому человеку). Приведу лишь отдельные «догматы» (по своей чеканности напоминающие афоризмы) или фрагменты из них [282] :

281

«Экклезиаст, или Книга капиталиста» состоит из следующих разделов: 1. Природа бога Капитала. 2. Избранники Капитала. 3. Обязанности капиталиста. 4. Правила божественной мудрости. 5. Ultima verba (Последние слова).

282

Лафарг П. Право на лень. Религия капитала. С. 48—59.

Поль

Лафарг с женой Лаурой — дочерью Карла Маркса

Из первого раздела «Природа бога-Капитала»:

2. Я — бог-человекопожиратель... Я — бесконечная тайна: моя извечная субстанция — не что иное, как тленная плоть, мое всемогущество — лишь немощь человеческая...

5. Я — неизмеримая душа цивилизованного мира в теле изменчивом и сложном до бесконечности. Я живу в том, что покупается и продается; я осуществляю себя в каждом товаре, и ни один из них не существует вне моего живого единства.

8. Человек видит, осязает, чувствует и вкушает тело мое. Но мой дух, более неуловимый, чем эфир, — недоступен чувственному восприятию. Дух мой — кредит; ему не нужно иметь тела, чтобы проявлять себя...

16. Ни наука, ни добродетель, ни труд не удовлетворяют дух человеческий; только я, Капитал, насыщаю его алчные аппетиты и страсти.

17. Я отдаюсь и ускользаю по собственному произволу, не отчитываясь ни перед кем. Я Всемогущий, повелевающий вещами живыми и вещами мертвыми.

Из второго раздела «Избранники Капитала»:

3. Устрицы и улитки ценятся по своим собственным природным качествам; капиталист же имеет значение лишь постольку, поскольку я ставлю его своим избранником, и ценность его определяется капиталом, который он представляет.

4. Я обогащаю негодяя, невзирая на его подлость; я превращаю в нищего праведного, невзирая на его праведность. Я ставлю своим избранником того, кто мне угоден.

5. Я выбираю капиталиста не за его ум, не за честность, не за красоту, не за молодость. Его тупоумие, его пороки, его уродство и его дряхлость — верные свидетели моего неизмеримого могущества.

6. Только потому, что я капиталиста делаю избранником своим, он воплощает в себе добродетель, красоту, гениальность. Люди находят его тупость остроумной и утверждают, что его гению не следует заниматься наукой педантов. Поэты черпают у него вдохновение, а артисты на коленях, как приговор, выслушивают его критику; женщины уверяют, что он идеал Дон-Жуана; экономисты открывают, что его праздность — двигательная сила всего общества.

15. Капиталист — закон. Законодатели составляют уложения законов, сообразуясь с его удобствами, и философы приноравливают свою мораль к его нравам. Его деяния справедливы и хороши. Всякое действие, направленное во вред его интересам, есть преступление и подлежит наказанию...

16. Избранникам своим предназначаю я единственное счастье, неведомое трудящимся. Получать прибыль — высшая благодать. Если избранник, получающий прибыль, теряет жену, мать, детей, собаку, честь, он переносит это с покорностью. Но перестать получать прибыль — непоправимое горе, от которого капиталист никогда не найдет себе утешения.

Из третьего раздела «Обязанности капиталиста»:

1. Много званых, но мало избранных. С каждым днем я сокращаю число избранников своих.

2. Я отдаюсь капиталистам и распределяюсь между ними: каждый избранник получает во владение частицу единого капитала и сохраняет пользование ею лишь в том случае, если умножает ее, если плодит с нею новый капитал. Капитал ускользает из рук того, кто не выполняет его закона...

4. Чтобы чувствовать себя свободно и привольно в погоне за наживой, капиталист порывает узы дружбы и любви. Там, где дело идет о барыше, нет для него ни друга, ни брата, ни матери, ни жены, ни детей.

5. Он выше суетных разграничений, замыкающих обыкновенных смертных в каком-нибудь отечестве или в какой-нибудь партии. Кто бы он ни был — русский или поляк, француз или пруссак, англичанин или ирландец, белый или черный, — он прежде всего эксплуататор. И уже в придачу он может быть монархистом или республиканцем, консерватором или радикалом, католиком или свободомыслящим. Золото имеет свой цвет, но перед его лицом меркнут цвета всех убеждений капиталистов...