Религия и политика террора
Шрифт:
Дистанцированность, которая существует между различными мировоззрениями и формирующимися вокруг них типами культур, не исчезнет, даже если совместных мусульманских инициатив будет великое множество. И в первую очередь потому, что ислам представляет собой мозаику различных направлений и учений. И каждая культивирует представления об абсолютной истинности и полном превосходстве своего религиозного учения над другими. А отсюда — убеждение радикалов, ваххабитов в неистинности, порой и вредности, всех других учений для духовной жизни дагестанцев.
С точки зрения религиоведения, в основе такого подхода лежит тот факт, что каждая религиозная община притязает
Кто они — террористы?
События 9 мая в Каспийске еще раз заставляют нас задуматься о том, кто же эти террористы, что движет человеком, который становится членом террористической организации, чего он этим добивается? На ум сразу приходит привычное: бандит, убийца, маньяк. Кое-кто назовет их безумцами. Да это так, по данным исследователей, в террористических организациях обычно велик процент агрессивных параноидов. Их члены склонны к возложению ответственности за неудачи на обстоятельства и поиск внешних факторов для объяснения собственной неадекватности. Но это лишь некоторый процент. Большинство же из них будучи, несомненно, преступниками и убийцами, не являются безумцами.
Есть основания полагать, что личностные черты террористов во многом определяются принадлежностью к экстремистскому религиозному культу и принятием его нормативной системы. Это полностью согласуется с выводами многих исследователей, которые показали, что для большинства радикальных религиозных организаций характерно формирование образа общего врага, которого можно обвинить во всех внутренних проблемах религиозной общины. Таким врагом может быть сатана, правительство, другие конфессии. Можно говорить об определенном фанатичном религиозном эгоизме, воспитанном на идее врага. Возможно, в нем кроется объяснение того, почему те, кто себя называет ваххабитами, могут совершать ужасные акты насилия столь хладнокровно, предумышленно и расчетливо.
Череда терактов в нашей республике демонстрирует собой «идейный терроризм», где заказчиками и исполнителями были люди, связанные с сепаратистами и религиозными экстремистами. Справедливо отмечает в своем докладе председатель Госсовета РД М. Магомедов, что совершенный в Каспийске теракт мы расцениваем как продолжение войны, объявленной нам с момента взрыва в Каспийске в 1996 году. Это не месть, а целенаправленное уничтожение всего, что противостоит их богу и не соответствует их вере. Мир для фанатиков распадается на своих и врагов, черное и белое, правильное и неправильное — никаких оттенков, неясности, сомнений. Подобная логика побуждает террористов к нанесению ударов по врагу, кто бы им ни считался. Они считают себя правыми, поскольку их убеждения, их вера позволяет им совершать любые преступления в отношении своих врагов.
С современной (европейской)
Фанатичный террорист, скорее всего даже не помышляет о таких вещах, как человеческая жизнь, свобода, права человека, демократия. Для него они приобретают совершенно иное осмысление. Там, где мы видим государство с современной экономикой, свободой, равенством, терпимостью, он видит безбожие, разврат, плутократию и пьянство.
Некоторые аналитики видят корень проблемы в неравномерности распределения мировых благ и богатства. И полагают, что если бы мы были «помягче», «подобрее», то ваххабиты и другие религиозные экстремисты, возможно, были бы более склонны к переговорам и сотрудничеству. Важно и это. Может быть, стоило бы чаще вспоминать о недавних десятилетиях притеснений и преследований, которые не могли не спровоцировать ненависть и насилие? Но надо иметь в виду и другое, что исламистские радикалы совершенно не озабочены тем, чтобы получить свой кусок пирога современной цивилизации. Действия талибов в Афганистане — яркое тому подтверждение. Если говорить предельно откровенно, то их не устраивает современная цивилизация как таковая. К тому же большинство из них не разделяют убеждения, что экономический прогресс может улучшить жизнь людей.
Сегодня приверженцы европейской модели настойчиво предлагают свои рецепты развития общества. Но желают ли исламисты принять и присоединиться к европейским ценностям и моделям? Судя по всему — нет. У них иное понимание порядка и иная процедура поддержания согласия. Они спокойно уживаются лишь при авторитарной теократии и откровенно диктаторских режимах. Традиционная европейская модель демократии оказывается для них несостоятельной.
Следовательно нам, вопреки идеалам «взаимопроникающего мира», придуманного политологами, предстоит жить на резко прочерченном стыке различных устремлений. Каким будет этот край в XXI веке? Таким, каким мы его определили в своей Конституции или таким, каким пытаются установить фанатичные бомбисты религиозно-политических организаций, предсказать трудно.
Ясно лишь одно, что последовательная региональная политика России заметно пошатнула исламистские притязания на Северном Кавказе. Действия радикалов — экстремистов приобретают явно панический характер. Задача общественности и правоохранительных органов, призванных решать эти сложные проблемы, прогнозировать подобные вылазки и эффективно им противодействовать.
2.4. ТЕРРОРИЗМ: ЦЕЛЬ УТОПИЧНА, УГРОЗА РЕАЛЬНА
События 9 Мая в Каспийске вновь и вновь возвращают нас к вопросам: что же собой представляет современный терроризм, где истоки и каковы его мотивы; являются ли реальной силой исламские террористические организации или это своего рода фикция и мистификация; насколько высока возможность дальнейшего участия исламистов в политической жизни; смогут ли действия российской и местной власти покончить с терроризмом в нашей республике? На эти и другие вопросы мы попросили ответить директора института религиоведения, доктора философских наук Курбанова Г.М.