Реликт 0,999
Шрифт:
Заслушав доклад разведчиков, наметив с десятниками маршрут и порядок движения на завтра, Дан вышел из-под навеса. Небо всё так же не пропускало лучи солнца — слой туч истончился незначительно с последнего контрольного подъёма на птеране. Дождь сегодня не лил, ураган не налетел. Стреноженный табун пасся на обширном поле, где трава уцелела. Шестеро всадников стерегли коней и десяток коров.
«Ещё бы парочку быков, — размечтался Дан, — и кур бы найти. Скоро леса начнутся, выберем красивое место, избы срубим. Тогда хоть немного отдохну. А лучше всего встретить бы кого из наших, примитивистов…»
Ему казалось, что вот-вот, и найдётся, примкнёт к ним настоящий руководитель. Не такой, как майор Михаил Прунич, который своих поисковиков за две недели сплотил в боевую группу и попытался захватить власть. Переворот состоялся, когда Дан улетел на рекогносцировку, а к его возвращению уже закончился — руководители десятков отказались признать нового командира. Оскорблённый недоверием майор напророчил «штафиркам» скорую гибель под рукой примитивиста и ушёл с двумя единомышленниками. Других претендентов на сомнительной ценности престол пока не объявлялось. А жаль! Это здорово, скинуть чёртову уйму обязанностей и уйти в сторону, сдать полномочия более толковому или амбициозному… Вернуться сюда, построить дом…
Дан вспомнил, как утром миновали громадный разлом, поднялись на плато и попали в полосу соснового бора. Широкие просеки, распаханные до песка, не позволили пожару уничтожить всё. Примитивист тогда обнял могучий ствол и вдыхал, вдыхал, вдыхал любимый аромат…
Вот и сейчас он улыбнулся, посмотрел в сторону бора. Вошёл в палатку, сел рядом с Ладой, взял «Психологию управления коллективом». Открыл на закладке, но вдруг отложил учебник и начал декламировать:
— «Вы бывали в настоящем сосновом бору, где под ногами пружинит усыпанная слоем хвои почва, а в месте сломленной веточки медленно нарастает остро пахнущая капелька смолы?»
На изумлённый взгляд жены пояснил:
— Моё. Недописанная повесть, — и промурлыкал незатейливую песенку:
Этот мир придуман не нами, Этот мир придуман не мной…Хорошее настроение передалось Ладе, которая принялась расспрашивать, почему старинная песенка является неофициальным гимном примитивистов. Дан охотно рассказал, а укладываясь спать, задержал её руки в своих:
— Я поверю в судьбу, наверное. Ведь не может быть случайностью, что примитивист, который хотел и готовился жить в упрощённом мире, не только уцелел в планетарной катастрофе, да ещё и встретил женщину, о которой мог лишь мечтать… — Она ответила благодарным поцелуем, а муж продолжил: — …Хотя сравнительно недавно я в ужасе смотрел вокруг и спрашивал себя, боясь ответа. Хочешь знать, что меня страшило? — Дан остановился и ждал от своей женщины поддержки.
Получив её в виде очередного горячего поцелуя, отчеканил:
— Я думал, неужели вот этот ад — мой мир?
Лада слушала мужа и улыбалась — призрачный морок давно дал ей ответ. В скромном примитивисте скрывался талантливый вождь для нового, такого странного и неспокойного мира.
Часть вторая
ЭТО — МОЙ МИР!
Обезьядов оставалось слишком много. Атаковать в лоб Здравко поостерёгся. В схватке даже камень, основное оружие четвероруких, мог ранить кого-то из бойцов, а клыки — порвать лошадь. Враг не высовывался, возможно, хотел скрытно отступить оврагом, поэтому разведчик уже скользил в обход, чтобы вовремя подать сигнал. Несколько минут спустя стрела с короткой лентой указала направление. Жестом подав команду «К бою!», Здравко поднял коня. Гнать и рубить в капусту куда как безопасней, когда ты верховой, а враг — пеший!
— Стойте! — прозвучал из воздуха сильный и властный голос; пространство зыбко качнулось, словно круг по чистой воде, и посреди поля возник могучий мужчина.
Командир мгновенно оценил: новый соперник безоружен, одет странно, в облегающий костюм прежних времён. Здравко метнул клинок в ножны, осадил коня. Рядом спешился на скаку Гарик, припал на одно колено, направляя арбалет в широченную грудь лобастого и крупногубого мужчины.
— Ты кто? Зачем помешал?
Командир давил взглядом чужака, по чьей вине обезьяды ушли от разгрома, и ждал возвращения разведчика. Тот притаился у леса, но враг уже там, так что стоять в пределах досягаемости брошенного камня — опасно. Боец мелькнул в траве, Здравко успокоился, а потому нахмурился сильнее. Прозрачно-серые глаза и улыбка чужака излучали дружелюбие:
— В лесу у гоминоидов ещё две группы, могли броситься скопом, поняв численное преимущество. Они скоро пойдут на морковное поле, лучше убрать полольщиков. Мне бы в селение. С вождём поговорить.
Бойцы переглянулись. Командир велел разведчику взять чужака и ехать рядом.
— Меня зовут Ник. — Гость умело запрыгнул на круп лошади, обхватил бойца за пояс.
Позади трусили остальные, держа под прицелом арбалетов широкую спину, на которой переливалась искорками серебристо-серая ткань. Чужак выглядел сильным и тренированным, да ещё намеревался сразу повидать вождя. Опыт диктовал осторожную тактику — регрессоры продолжали покушения на Дана.
Здравко осматривал окрестности, примечал изменения, чтобы доложить по инструкции, полно. Полезность следования уставу доказана давно. Вождь — мастак добиваться послушания. И ведь прав почти всегда оказывался, начиная с той драки на яхте. В общине его просьба или поручение уважается наравне с приказом, а сам приказ — как Господне повеление.
Дан приучил, что спорить можно и нужно на совещании, но принятое решение следует неукоснительно исполнять. Халиля, горячего таджика, за отказ дежурить на вышке просто изгнал со всей семьёй. Выкинул за ворота, и всё. Ширин с ребёнком часа три стучалась, умоляла, пока муж палкой от крысобак отбивался. Запустили, когда Халиль на колени стал, прощения у селян попросил. Дан потом объяснил, что отказники и лентяи — главные враги, поскольку разрушают единство. Урок запомнили накрепко и посейчас новосёлам рассказывают.
Странно, чем жёстче становился вождь, тем меньше его боялись. Не все, конечно, но большинство уважало в Дане простоту и готовность выслушать любое мнение. Тот выделил вторую половину понедельника для свободного приёма и объявил:
— Каждый имеет право на десятиминутный разговор.
Народ приходил делиться идеями или поругаться, это уж кому чего хотелось!
Здравко приходил спорить, пока был горяч и глуп. Ух, как он ненавидел вождя и его жену — потому и орал против, по всем вопросам. И всегда проигрывал. Как получилось с выбором места для первого в общине селения. Вот она, Дановка, показалась вдали. Теперь любой понимает, насколько стратегически выгодна позиция на бугре. Конечно, как не понять — лес вырублен вкруговую метров на пятьсот, сделаны радиальные просеки для обзора. Загляденье! Когда пришли, ничего очевидного не было. Пустошь на береговом склоне выглядела много предпочтительней, если не учитывать останец.
Здравко усмехнулся тогдашней наивности. Охранять останец постоянно никто не станет, а заберись туда враг? Назад без диких потерь не отобьёшь, но придётся — ведь с него простреливается всё вокруг. И ров в скальном грунте на нужную глубину не вырыть. Зато на глинистом бугре, где стоит Дановка, — за милую душу!
Отсюда не видно, но перед высоким частоколом поселения склон обрывался, образуя эскарп, а дно глубокого рва украшали острые колья, обожжённые для неразличимости и скрытые в специально посеянной, густющей траве. Это придумал Здравко, став командиром сборного войска. Когда обсуждались кандидатуры, Дан предложил молодого серба, чем поверг того в глубочайшее изумление: