Реликт 0,999
Шрифт:
Рене Чехов, три дня назад.
«Отключение станции метро через двести пятьдесят секунд».
Вещество в состоянии, близком к вырожденному, можно использовать для откачки энергии. Его теплоемкость уже не будет бесконечной, а значит, охлаждения до абсолютного нуля можно избежать. Закачать тепловую энергию, которая выделится при столкновении Земли с нагуалями, в вещество — вот что хотел сказать мне Чехов.
Для этого ускоритель должен работать. Другого устройства, способного генерировать поле нужной мощности, на Земле не было.
Спаси ускоритель, вспомнил Вихров последнее, что сказал ему Чехов.
«Отключение станции метро через двести секунд».
Мне нужны люди, подумал он, нужны специалисты, в одиночку я не справлюсь. И что ты сделаешь, как убедишь их остаться? Думаешь, кто-то согласится добровольно рискнуть жизнью ради химерической идеи, понять которую в состоянии лишь немногие? Кроме того, времени у тебя нет. Через три минуты на ускорителе никого не будет.
Он подошел к панели управления, расположенной возле двери медицинского
«Внимание! Станция метро блокирована системой безопасности. Эвакуация отменена. Внимание…»
Вихров устало опустился на стул. Возможно, ты только что приговорил к смерти несколько десятков человек. Он мысленно усмехнулся — кажется, совсем недавно ты торопился в здание ускорителя, чтобы спасти их? Он вспомнил девушку, которой отдал свой пропуск на Гею. Успела ли она эвакуироваться? Вихров надеялся, что да.
И что теперь? Какой твой следующий шаг?
Поговорить с людьми. Давай, Сол, ты же руководитель, директор Академгородка. Управлять людьми — твоя работа. Как и раньше, ты должен убедить их работать на себя. Если, конечно, тебе удастся их успокоить после того, как ты им скажешь, кто и зачем включил систему безопасности. Кто виноват в том, что им не удалось убраться с ускорителя, который, вполне вероятно, очень скоро превратится в гигантский ледяной склеп.
Вихров поднялся и направился к двери медицинского отсека. Прямо по коридору, вспомнил он, потом повернуть направо и спуститься на два этажа. Там вас будут ждать — так, кажется, она сказала… Вихров усмехнулся. В том, что его будут ждать, он не сомневался.
Когда он вышел за дверь, листок бумаги, оставленный им возле койки, медленно растаял, превратившись в дым.
Лабовиц облегченно вздохнул. Хоть что-то начало получаться.
Как и в прошлый раз, он стоял на крыше небоскреба, выстроенного на скалистом берегу океана. По периметру крыши были установлены гигантские иероглифы, обращенные к нему тыльной стороной, их причудливые тени лежали на сером бетоне. С высоты полукилометра город был виден, как на ладони. Он казался как будто знакомым, но что это был за город, Андрей никак не мог вспомнить. Да это было не так уж и важно. Он видел улицы, забитые брошенными машинами, людей, беспорядочно бегущих в разные стороны. В центре города разгорался пожар, языки пламени вырывались из окон. Была слышна периодическая стрельба. Горизонт расчерчивали вертикальные инверсионные следы от стартовавших ракет. Одна из них только что взорвалась в воздухе, ее фрагменты с дымным следом падали в океан. Андрей видел все это с неестественной четкостью. Его миссия спасателя окончена, ничего больше сделать нельзя. У тех, кто еще остался на Земле, шансов выжить нет. Система спутниковой связи только что вышла из строя, и теперь Андрей был лишен возможности узнать, что происходит в других местах планеты и на орбите. Впрочем, по большому счету, он и так все знал. По водной глади океана, до сего момента остававшейся спокойной, прошла мгновенная дрожь, и вода с шумом начала отходить от линии прибоя. Пятьдесят метров, сто. Обнажилось песчаное дно, заваленное мусором. Никогда бы не стал здесь купаться, мелькнула мысль. На палубе одной из яхт, уносимой уходящей в открытый океан волной, показался человек. Яхта крутилась во все стороны, то и дело опасно кренилась. От отчаяния человек бросился в бурлящую воду, голова его мелькнула на поверхности, среди пенящихся водоворотов, и больше не показывалась. Для него все кончено, подумал Андрей. Спустя мгновение яхта налетела на пирс и разбилась о покрытый зелеными водорослями бетон. Супертанкер, стоящий на рейде, с чудовищным скрипом, слышимым даже с высоты небоскреба, медленно лег набок и раскололся. Нефтяной поток хлынул из огромной трещины. От случайной искры вспыхнуло пламя, и клубы черного дыма устремились вверх. Там, где только что была океанская вода, теперь бушевало пламя.
Андрей поднял глаза к небу — туда, где в неестественной неподвижности застыли нагуали, похожие на прозрачные айсберги. До столкновения оставались считанные минуты. До него донесся первый порыв ветра, предвещающий грядущую бурю. Внезапно небо над нагуалями заполнилось ярким сиянием, напоминающим полярное. Цвета его менялись с невиданной быстротой — от фиолетового до красного — пока, наконец, от резких краев нагуалей не начало расползаться багровое пламя. Агония атмосферы, расступающейся перед абсолютно твердой поверхностью. Ветер резко усилился, Андрей закрыл щиток шлема, сквозь стекло которого он тут же заметил длинную белую полосу на линии горизонта — это возвращался океан. Километровая волна шла на город. Значит, все-таки вода, мелькнула мысль, я погибну от воды, а не в пламени. Послышался треск разбивающихся окон, мимо него со скоростью пули пролетели осколки, один из которых разлетелся о щиток шлема. Андрей ухватился за поручни, борясь с воющим ветром, желая увидеть собственную смерть в лицо, но и этого ему не было дано, потому что клубы пыли и песка, поднявшиеся с земли, свели видимость к нулю, упругая, тяжелая масса с нарастающим грохотом толкала его назад. Наконец, поручни не выдержали, Андрея сорвало с места и бросило в сторону, крыша небоскреба смутным пятном мелькнула под ним, а потом он почувствовал страшный удар, смявший костюм спасателя и пробивший шлем, странно, от такого удара я должен был умереть, но почему-то не умер… Андрей увидел собственное тело, падающее к подножию небоскреба, сам же он каким-то образом плавал в неподвижной тишине, и тут же в мгновенном озарении он понял: это ведь сон, просто сон, очередной кошмар, и у меня есть власть прекратить его, нужно только вспомнить, как это делается, как я могу проснуться, меня же учили этому…
Сонное видение, наконец, отпустило его, и Андрей обнаружил себя лежащим на узкой койке в крохотной каюте пилота-спасателя. Картины Апокалипсиса понемногу таяли перед его мысленным взором. У изголовья тускло мерцала лампочка — наверное, забыл выключить, подумал он. Пол и стены каюты мелко дрожали, и только теперь Андрей почувствовал, что лежит в неудобной позе: боковое ускорение сдвинуло его к стене. Что-то явно случилось, спейсер совершал маневр поворота с малым радиусом, опасная операция с максимальной нагрузкой на двигатели, применяемая при непосредственной угрозе столкновения. Переоборудованный под орбитальный эвакопункт «Ковчег-1», грузовой спейсер оставался одним из самых больших кораблей, когда-либо построенных землянами, и любое значительное изменение его курса должно быть вызвано экстренными обстоятельствами. Например, угрозой столкновения со скоплением микронагуалей, промелькнула мысль.
Андрей быстро надел летный костюм и подключился к инфосфере. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять — его опасения подтвердились. Облако микронагуалей, сверкающее в поляризованном свете носового прожектора, стояло в нескольких мегаметрах от спейсера. Еще несколько облаков тускло мерцали в стороне, одно из них явно коснулось орбиты Земли. Андрей вышел на систему мониторинга земной поверхности и сразу увидел то, чего опасался. Восточно-китайское море бурлило, фронты цунами расходились в разные стороны. Скорость их перемещения была колоссальной — порядка двух-трех тысяч километров в час, прикинул он. Высота волны, наверное, не меньше ста метров. Китай, Южная Корея и Япония примут на себя основной удар. Прибрежные города обречены, в том числе и Шанхай. У их жителей есть не более полутора часов, чтобы укрыться в глубине континента. Его вдруг осенило — тот город, который он видел во сне — это и был Шанхай! На крыше небоскреба была смотровая площадка, и однажды в кампании с отцом он любовался с нее видами города. Андрей почувствовал, как по коже пробежала дрожь — неужели у него открывается способность предвидеть будущее? Или это простое совпадение, следствие постоянного ожидания катастрофы? Пустые вопросы, задаваться которыми сейчас означает одно — напрасную трату времени. Находясь на высокой орбите, он мог только наблюдать за тем, как свершается очередная трагедия. Как там отец, мелькнула мысль, затронет ли облако нагуалей Сибирь и Среднюю Азию?
Теперь надо было выяснить судьбу «Ковчега-1», в этот момент отчаянно пытающегося избежать столкновения. Мысленно набрав свой индивидуальный код, Андрей подключился к инку спейсера и запросил данные о скорости и ускорении корабля. По его прикидкам получалось, что «Ковчег-1» сможет уклониться от столкновения — при условии, что двигатели будут работать на полную мощность. Он переключил канал, и эфир тут же взорвался от переговоров: десятки кораблей пытались сменить орбиту, покинуть опасный сектор. На его глазах автоматический световой маяк, установленный на трассе «Земля — Луна», вошел в зону облака и спустя секунду взорвался. Ядерное пламя высветило сероватую струю вырожденной материи, вытекающую из скопления нагуалей и постепенно окружавшую его подобно атмосфере. Словно почувствовав энергию взрыва, прежде прямая струя медленно изогнулась, приблизившись к его эпицентру. В тот же момент сияние огненного шара побледнело, он перестал расширяться, и, казалось, весь покрылся черными трещинами. Трещины эти, непрерывно множась, змеились по всей его поверхности. Шар подернулся желтоватой дымкой, повсюду появлялись красные овалы, в центре которых возникали огромные завихрения. Вырожденная материя, соприкасаясь с огненной поверхностью, мгновенно поглощала ее энергию, и в местах контакта температура шара стремительно падала. Сияние его гасло, сероватый шлейф, казалось, уменьшался в размерах, но это была лишь иллюзия. Шуба из вырожденной материи оказалась слишком большой, чтобы «Ковчег-1» смог избежать с ней контакта только за счет маневра.
Внутри у Андрея все похолодело — ему уже приходилось видеть действие вырожденной материи. Удар ледяной плетью — так это называлось. Вряд ли он когда-нибудь забудет покрытые морозной пылью борта пассажирского лайнера, совершившего неосторожный маневр ради удовлетворения любопытства туристов. Пыль переливчато сверкала в луче прожектора спасательного когга, и зрелище это казалось очень красивым — вот только полное отсутствие сигнальных огней наводило на тревожные мысли. А когда шлюпка со спасателями попыталась пристыковаться к главному шлюзу, он рассыпался от первого же прикосновения, и в образовавшемся отверстии с острыми краями Андрей увидел застывшие трупы — мужчины и женщины в смокингах и вечерних платьях, некоторые из них еще держали в руках бокалы с шампанским, на лицах застыли улыбки. Стюард неподвижно висел под потолком вниз головой, рядом с ним плавал поднос, а изо рта стюарда медленно вытекала голубоватая струйка жидкого кислорода. Все люди на борту лайнера умерли мгновенно, ничего не успев понять. Сверхбыстрое охлаждение не оставило им ни одного шанса.