Реликт (том 2)
Шрифт:
«Это мне ясно и без напоминания. — Видана прикусила губку. — Но прошу учесть, что я не только аналитик „погран-2“, но и опер активной поддержки. Однако откуда взялся нагуаль на Земле? И где именно? Лес под Владимиром велик».
«Вы это место знаете достаточно хорошо».
«Вот как? Уж не там ли, где мы… э-э… некоторым образом познакомились?»
«Именно. Я открыл нагуаль как раз перед вашим появлением, хотя подозреваю, что кто-то из ваших друзей в той компании знал об этом раньше. А что это вас так… задело?» — Ставр почувствовал перемену в настроении девушки, но не понял причины.
«В общем-то… странно… действительно, мои знакомые бывают там часто, даже очень часто…»
«Этот петух Хинн, что ли?»
«Он не петух. — Девушка нахмурилась, вспоминая, что именно Хинн был инициатором драки. — Что касается нагуаля… странно, что ребята его не нашли, а ведь облазили там все в поисках грибов. Но с предложением „спровоцировать“ я согласна. С чего начнем?»
Ставр засмеялся. Видана сверкнула глазами, глянула на него исподлобья, одновременно пробуя пси-блок, и нехотя улыбнулась в ответ.
Появление К-мигрантов
Проконсул синклита старейшин мьямма У Тхин Аунг жил уединенно в пагоде Аноратха, располагавшейся на берегу Иравади недалеко от города Пьи, в центре Бирмы.
Горы Ракхай и Пегу некогда надежно защищали здесь долину от муссонов, поэтому севернее Пьи ландшафт тропической степи и полупустыни с кактусовидными молочаями не радовал глаз, а южнее, там, где когда-то простирались рисовые плантации, зеленели бесконечные луга, изредка прорезаемые квадратами поливных полей с посевами риса; многие бирманцы по традиции продолжали выращивать рис. Но пагода Аноратха стояла в центре небольшого оазиса, окружавшего ущелье, где сжатая до сорока метров обычно спокойная Иравади неслась разъяренной буйволицей, и флора здесь была намного богаче, разнообразней и красивей, чем в других районах долины. Особенно красивы были заросли цветущих рододендронов и фиников да поле орхидей, окружавших пагоду.
Уже два с лишним столетия пагода не использовалась в качестве места поклонения и отправления религиозных обрядов. Посещали ее изредка четыре семьи, близкие родственники У Тхин Аунга: его отец и мать, брат с женой и детьми, племянник с женой и давний друг со своей многочисленной родней. У Тхин Аунг как раз возвращался, проводив гостивших у него отца и мать, которые жили в Рангуне, но раз в год обязательно навещали сына, несмотря на свой солидный возраст: Размышлял мьямма о том, что сообщил ему воевода синклита Баренц. Не верить ему проконсул не мог, принять же слова на веру — значило перевернуть собственные истины с ног на голову. Но Баренц просил совета и помощи родового эгрегора, а в помощи У Тхин Аунг никогда никому не отказывал. Смущало лишь то обстоятельство, что для организации эгрегорной эмиссии требовалось побеседовать с каждым членом рода, а мьямма не был уверен, что с его доводами согласятся.
От ближайшего метро У Тхин Аунг любил ходить пешком через рододендроновую рощу, где он кормил семейство белобровых гиббонов. Шел тхакину, как уважительно называли в округе У Тхин Аунга, сто двенадцатый год, хотя лицо его оставалось гладким, а волосы — черными и блестящими. Да и фигура его не напоминала фигуру глубокого старца.
Он, конечно, помнил предупреждение Баренца, однако относился к нему с недоверием, как человек, которому нечего бояться, потому что ничего плохого в жизни он не сделал.
Убийцы ждали его в патане, главном помещении пагоды, пол которого был сделан из тиковых досок, потолок представлял собой клинчатый свод с арками из обожженного кирпича, а по углам стояли полутораметровые статуи Будды из позолоченной бронзы. Здесь У Тхин Аунг хранил богатую коллекцию керамических изделий, посуды и лаковой миниатюры. Уже полвека он считался одним из самых знаменитых мастеров пан тхим — искусства керамики.
Так как организаторы засады использовали гипноры и пси-фильтры, отсеивающие агрессивные «гармоники» псиполя, У Тхин Аунг не очень обеспокоился, почувствовав присутствие в доме гостей, люди заходили к нему довольно часто. А когда вошедший в патану молодой желтолицый незнакомец выстрелил в хозяина из парализатора, У Тхин Аунгу не помогла даже его закалка пси-палвана, мастера рукопашного боя с мощным пси-блоком. Бороться он начал, осознав серьезность нападения, слишком поздно. Однако даже в оглушенном состоянии, почти лишенный воли и сил, он сумел отобрать у первого террориста оружие, разрядить в него и дать команду «домовому» запомнить, что происходит. Правда, убийцы после зондирования мозга умирающего интраморфа стерли память «домового» и уничтожили все следы своегб пребывания в доме.
Обнаружили У Тхин Аунга восемь часов спустя. Спасти патриарха не удалось, мозг его оказался буквально выжжен мощной струей пси-зондажа и отказывался выполнять даже регуляторные функции.
На сей раз их было только трое: Железовский, Ратибор Берестов и Пауль Герцог. Настоял на встрече комиссар, поведавший о новых терактах ФАГа, в том числе об убийстве проконсула синклита старейшин У Тхин Аунга.
«Кажется, я окончательно понял, почему ФАГ не боится рассекретить свою деятельность, — сказал Берестов после обмена новостями. — Он просто проводит разведку боем, проверяя и наши возможности, и реакцию Совета безопасности, и реакцию общества в целом».
«Разведка боем — не твое открытие, мудрец, — хмыкнул Железовский. — Но если догадка верна, ФАГу есть куда отступать. И все же мы не знаем его планов. Даже эфаналитики дают прогноз с пятидесятипроцентным размывом вероятности».
«Ибо мы отчасти знаем и отчасти пророчествуем, — продекламировал Пауль Герцог. — Когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится».
«Вот тут ты прав, комиссар».
«Не я, апостол Павел. Но и вы правы: начинается полоса террора против интраморфов — ответственных работников. Я вынужден объявить особый режим их подстраховки, зная, что Совет безопасности получит новый козырь против меня и других инакоживущих. Против нас. Велизар может остаться один. Необходимо ускорить выход на команду ФАГа. Только имея неопровержимые свидетельства просачивания или, как теперь ясно, разведки боем, мы заставим Алсаддана остановиться».
«Алсаддана надо просто убрать», — сказал Железовский.
В бункере повисла тишина. Потом Ратибор Берестов покачал головой.
«А если он не ведает, что творит? Не уподобимся ли мы таким же, как он и те киллеры, что пытали Фергюссона и Аунга?»
«А если он делает это сознательно?»
«Нужны доказательства».
«Согласен. Пауль, как скоро вы их нам представите?»
«Как только отработаю след Шан-Эшталлана».
«Мы можем подключить к вам Ставра Панкратова».
«Не возражал бы, но он начал шуметь возле нагуаля под Владимиром, ему самому скоро понадобится помощь. По данным наблюдений, там пока все тихо, но настораживает один факт: пограничник из обоймы Бувано-Буваны из техцентра некто Хилайя Экосбар Фуфаби… и так далее, у него длинное имя, появляется в тех краях слишком часто и регулярно, что наводит на кое-какие размышления. Мы включили „Аргус“ и последим за ним с соблюдением всех мер предосторожности. Но я хочу предупредить вас, патриархи. ФАГ начал свою „фагоразведку“ с достаточно низкого уровня, агентурного: исполнители-витсы и люди, но для проверки высшего корпуса паранормов он перейдет на уровни более серьезные, с применением пси-„динго“, боевых систем, исполнителей-интраморфов и эгрегорных воздействий».
«Почему же на Баренца и У Тхин Аунга он выпустил всего-навсего опергруппы?»
«Потому что он ведет разведку с глубоким эшелонированием, с перекрытием диапазонов. Для всестороннего анализа и разработки стратегии вмешательства ему нужен максимальный объем данных. Теперь можно с уверенностью говорить о том, что на его стороне есть профессионалы из нашего ведомства, из бюро информ-обеспечения, стратегических исследований и контрразведки. Только этим можно объяснить лаконичность операций, отсутствие следов, безошибочность выбора средств сопровождения, доступ террористов к оружию и высокоинтеллектуальным техническим системам. Судя по масштабу терактов, на ФЛГа работает около ста человек, в том числе паранормы. И может быть, кто-то еще, руководители более высокого ранга, о которых мы можем только догадываться. И еще любопытный факт: наметилась некоторая стереотипность в действиях „фагоцитов“, то есть Ф-террористов. Они предпочитают устраивать засады в домах жертв, применяя не просто очень хорошие методы маскировки, но императивы типа „привидение“ и „хамелеон“. Без спецов разведки при этом не обойтись. Я пробую взять этот след».