Реликт (том 2)

Головачев Василий Васильевич

«Но, дед…»

«Я сказал, ты слышала. — Аристарх улыбнулся, притянул девушку к себе, чмокнул в нос. — Удачи вам, ребятки, будьте осторожны».

Все это рассказала Видана Панкратову, упустив только последний эпизод.

Помолчали, сидя на столах в помещении сектора пограничных проблем, в котором находился оружейный склад.

«Вы Хинна давно знаете?» — спросил Ставр, погруженный в свои думы.

Видана хотела по привычке возмутиться: какое ваше дело? — но посмотрела на удивительно спокойное и сосредоточенное лицо безопасника и ответила:

«Полгода. Познакомились у кого-то из общих друзей на вечеринке. Парень неглупый, хотя и метит в лидеры без особых на то оснований».

Получилось, будто она оправдывается, и Видана рассердилась на саму себя, но Ставр понял ее сразу.

«Извините, что спросил. Я не собираюсь вмешиваться в ваши личные дела, но за Хинном необходимо понаблюдать».

Девушка остыла, нехотя кивнула.

«Дед тоже заинтересовался его персоной, однако, помоему, Хилайя просто увлекся мной, и за этим не кроется ничего серьезного. Ну и что мы будем делать, командир?»

Видана спрыгнула со стола, прошлась вдоль стеллажей с оружием, взяла с полки импульсный разрядник, повертела в руках, сменила на «универсал», потом потянулась за парализатором типа «кобра» на другом стеллаже. Излучатель подавления воли был красив, изящен и опасен, как готовая к удару змея, название ему выбрали удачно.

«Осторожнее, он заряжен», — предупредил Ставр вроде бы и не глядя на девушку и в то же время любуясь ее грацией.

«Не читайте наставлений! — вспыхнула та, внезапно направляя на него ствол парализатора. — Даже эрму и супербарсу невозможно уйти от широкоугольного выстрела. Слабо попробовать?»

В то же мгновение Ставр исчез. Реакция у Виданы была природная, отменная, да еще усиленная тренировками, но она просто не знала, что возможен иной темп жизни, еще более быстрый и мощный.

Оглянуться ей не дали: сильные руки обхватили ее сзади, сдавили запястье, вырвали излучатель. Еще какое-то мгновение Видана чувствовала тепло тела Ставра, и тут же он оказался в трех метрах от нее, подкинул пистолет, ловко подхватил его и положил на полку. Снова уселся на прежнее место, глядя скорее куда-то сквозь стену, чем на девушку.

Еле сдерживая ярость и слезы, та шагнула к нему, но вдруг поняла, почувствовала, что в его эмоциональной ауре нет ни тени насмешки, самодовольства или презрения. Только ровное «свечение» уверенности, непробиваемое самообладание и умение ждать. И, кроме всего прочего, — сдержанное восхищение, явно относящееся к ее особе.

— Черт бы вас взял! — медленно сказала Видана вслух. — Как вы это делаете?!

Ставр вернулся из мира грез, улыбнулся.

— Если захотите — научу. Но к делу. — Он перешел на пси-речь. — «Сегодня мы разделимся. Вы определитесь с заводом витсов-андроидов: кто им давал заказ и на какое количество. Затем свяжетесь с Хинном и как бы невзначай предложите снова собраться под Владимиром, у озера. Попробуем выяснить его связь с нагуалем. И последнее: пожалуйтесь на меня Хинну, мол, я задаю глупые вопросы о нагуалях и эгрегорах. Запомните, как он будет реагировать».

«Вы думаете, что он?.. Но если Хилайя — эмиссар ФАГа, вам после этого не поздоровится».

«Он не тянет на эмиссара. Не более чем пешка в большой игре. Но я как раз и хочу, чтобы на меня вышел эмиссар. Да, чуть не забыл. Помните, Диего, инк Грехова, выдал нам интенсионал по видам борьбы? Я посмотрел. Этим стоит заняться всерьез, даже я многого не знал. Если хотите, вечером приходите ко мне, позанимаемся».

«Лучше вы ко мне, я не любительница навещать тех, кто может прийти сам. А чем займетесь вы?»

«Наукой, — серьезно ответил Ставр. — Меня заинтересовали лемоиды. Кроме того, я хочу поговорить с нашим новым знакомым, Германом Лабовицем. А также пообщаться с учеными, изучающими Голос Пустоты. И последнее: если Грехов отметил на модели метагалактики места появления нагуалей, почему бы их не поискать?»

«Я с вами! — категорично заявила Видана и добавила угрожающе: — Только посмейте улыбнуться или запротестовать!»

Протестовать Ставр не собирался, но улыбки сдержать не смог.

* * *

Степан Погорилый жил в Днепропетровске на бульваре Славы, в доме коллективного пользования типа «Дикий полевой рай».

Издали дом походил на колючую головку чертополоха, впрочем, надо признаться, весьма неплохо смотрящуюся, эстетически завершающую ландшафт города, сверху действительно похожего на цветущий луг.

Квартира Степана с изменяющейся геометрией внутреннего объема смотрела окнами-стенами на три стороны света, кроме юга, а внутреннее техническое оснащение позволяло ей менять интерьер в широком диапазоне модных форм и моделей. Так как Степан в настоящее время жил один — от него ушла очередная жена, хотя со всеми женами он поддерживал дружеские отношения, — то комнат в квартире было всего три: кабинет-спальня, гостиная-спальня и кухня-спальня. И все это отражало современный уровень домостроительства, то есть было воздушно-текучим, конформным, бликующим, плывущим, ни один из предметов обихода не держал определенной фиксированной формы, меняясь от любого сотрясения среды, даже от настроения хозяина или гостей. Но изредка комбинации выстраивались в единый зрительный ряд, и тогда гостиная превращалась то в рыцарскую залу времен короля Ричарда Львиное Сердце, то в крестьянскую избу Киевской Руси, то в готические хоромы неоуральского ренессанса. И все же основным было состояние «калейдоскопа» с облачно-небесным оттенком.

Хозяин встретил гостя с бутербродом в руке, сунул бутерброд в рот, руку протянул Ставру, промычал:

— Рад видеть! Аида на кухню.

Интраморфом он не был, но интуитивом слыл сильным, к тому же мог воспринимать мыслепередачу, направленную ему лично, не мог только ответить слоган-речью.

По белому «облачно-пенному» пространству кухни летали «мыльные пузыри» с бутербродами, фруктами, тарелками и стаканами с напитками. Степан ловил их один за другим, быстро съедал и швырял освободившуюся посуду в стены, где она исчезала без следа. Он и гостю предложил завтрак, но Ставр съел только ореховое пирожное и горсть земляники, с удовольствием наблюдая за трапезой одетого в одни плавки хозяина. Он вдруг понял, что соскучился по широкой физиономии Степана, по его гримасе, обозначающей улыбку, по карим с желтым блеском глазам, по фигуре, плотно сбитой и крупной, кряжистой, и по его жестам, которыми тот сопровождал речь.

Сначала Степан сообщил новости, касающиеся своего семейного положения, потом пересказал события в мире, которые по каким-то причинам взволновали его и заставили сопереживать, и наконец перешел к своему хобби: он занимался многопространственным конструированием и строил «упакованные миры». Его мечтой было создание фантом-объема, развернув который, владелец мог бы в нем жить некоторое время.

Ставр с интересом просмотрел коллекцию «упакованных миров»: бусы, отсверкивающие перламутром, будто сделанные из жемчуга; серьги с «камнем», похожим на рубин, перстни с такими же «камешками», фигурки несуществующих зверей и сказочных персонажей. И внутри каждой был закапсулирован объем пространства, примерно равный кубу, грани которого по площади превосходили футбольное поле.