Реликт
Шрифт:
— Конечно. Несмотря на мой возраст — я специалист по поимке львов. Спасибо за помощь.
След я взял сразу: талант, как говорят, пропить нельзя, с инстинктами та же картина. Хотя в последний раз я шел по следу льва почти две тысячи лет назад, мне начало казаться, что не было всех этих лет и сейчас я снова в Греции, иду по следу последнего европейского льва.
Лесок тихий, небольшой, но густой. Это определенно мое поле, потому что если этот лев и был пойман в природе — то только в Африке, где он обитает в саваннах,
Но почва влажная, отпечатки лап видны хорошо. Судя по глубине следа — лев весит около ста семидесяти килограммов или больше, но двухсот нет. Не рекордсмен, но крупный.
Мои чувства обострены, к тому же я хорошо вижу цепочку следов на двадцать метров вперед и потому не иду строго по следу, а подхожу к нему только в определенных местах, чтобы увидеть следующие двадцать метров маршрута. Остальной путь прокладываю по наиболее открытым местам, чтобы исключить шанс внезапного нападения.
Лев, впрочем, оказался не семи пядей во лбу и устроить засаду на собственных следах не догадался, это вообще не львиная повадка, да и откуда ему знать обо мне?
Да он особо и не пытался куда-то убежать, потому что я наткнулся на него всего после каких-то семи сотен метров пути через лес. Он лакал воду из ручья на поляне, когда я появился из кустов.
— Ку-ку, гривастый, — сказал я. — А прайда-то рядом нет, незадача, да?
Львы, конечно, не понимают человеческую речь, но удержаться от ехидства и злорадства в такие моменты мне трудно. Говорят, с кем поведешься, того и наберешься, а я вот уже давненько вожусь с людьми, и это далеко не худшее, чего я у них поднабрался.
Мы смотрим друг на друга, лев пытается понять, насколько сильно ему повезло встретить в лесу одинокого двуногого, я — на сколько этого льва хватит. Выглядит крепким, должно хватить надолго.
Он разворачивается ко мне всем корпусом и начинает осторожно приближаться. Опасается, что у меня есть страшная дуделка? Зря, если так: дуделки нет, но есть кое-что похуже.
Втыкаю монтировку в землю и перехватываю поудобнее сеткомет. Предохранитель простой, пневматический заряд в стволе, стрелять готов.
Лев взревел — самцы любят эту тактику запугивания жертвы — и бросился на меня. Выстрел с трех метров, уклонение — и вот лев пролетает мимо меня и кувыркается по земле, не сумев удержаться на спутанных передних лапах. Правда, попадание не очень удачное: сеткомет явно рассчитан на захват цели размером с человека.
Подхватываю второй сеткомет и стреляю еще раз. Этот выстрел намного удачнее, потому что лев лежит на боку и пытается стряхнуть сетку с лап, которые вытянуты в мою сторону. Как итог, сеть уверенно «надевается» на лапы, цепляясь за когти.
Монтировка в руке,
Мой первый удар приходится по лапе. Хруст кости и дичайший рев боли. Лев переворачивается на живот, пытаясь встать на спутанные лапы, и я попадаю вторым ударом точно в челюсть, да так, что эхо идет по лесу.
Агонизирующий львиный рев под аккомпанемент монтировки и хрустящих костей — есть ли на свете более приятная для моего слуха песня?
Риторический вопрос.
Стелла появилась с дробовиком наперевес в десяти метрах от меня, оглянулась по сторонам и направилась ко мне. Следом из кустов выскочили оба копа, один с дробовиком, другой с автоматом Стеллы.
— Срань господня! — выдохнул один, завидев меня, — да он весь в крови!
Я, сидя у дерева на земле, ничего не отвечаю: дыхание мое тяжелое, я его еще не восстановил как следует.
— Черт, аптечка в машине осталась! — спохватился второй коп.
Поднимаюсь, чуть пошатываясь от усталости. Копы малость офигевают, затем первый смотрит на льва вблизи и выворачивает наружу все съеденные пончики.
— Нехреново ты тут повеселился, — протянула Стелла.
Надо отдать ей должное: желудок у нее крепкий. Хоть бы что — а тут уже и второй коп блевать начинает.
— Так себе, — буркнул я и вручил ей монтировку. — Сеткометы забери, казенные, чай…
И двинулся в обратный путь, оставив полицейских у туши.
Вернувшись к машине, плюхаюсь на сидение, откидываю спинку назад. Ух, хорошо расслабиться после такого-то напряжения. И на душе спокойно и светло.
Стелла бросила сеткометы и оружие на заднее сидение, села за руль и завела двигатель.
— Вообще для таких случаев люди придумали ружья, в том числе автоматические, — заметила она. — Сколько раз тебе пришлось ему врезать? Ревел-то он долго… А как так вышло, что туша просто в фарш, а голова осталась почти целая?
— Если б я бил по голове — он издох бы намного раньше. Да и то не фонтан… Раз пятьсот врезал, но кошак драный подох где-то на четырехсотом с хвостиком.
Стелла развернула машину и спросила:
— А зачем ты его так?
— Я хотел, чтобы он страдал, и сожалею, что он страдал так мало.
— Ты ненавидишь других хищников?
— Только львов. Мы все ненавидели львов. Самое мерзкое животное на свете. Или как минимум из кошачьих.
— Почему?
— А ты подумай, чем львы принципиально отличаются от всех крупных и средних кошек. Вообще от всех кошек без исключения.
А вы как думаете, дорогие читатели, чем лев отличается от всех крупных кошачьих?
Пишите в комментариях:)