Реликтовая популяция. Книга 1
Шрифт:
Мысль втянуть арнаха в гущу людей, была отброшена Камратом тут же. Все они могут стать жертвой монстра. Мальчик стал отступать, уводя вечного подальше от поляны. Оживающие люди волной бросалась им вслед, однако, не добегая одного-двух берметов, застывали. Камрат двигался дальше, а за ним, размахивая лапами и щёлкая зубами, вперевалку наступал арнах. Люди как будто делали короткие перебежки и никак не могли их настичь.
Мальчик, несмотря на отсутствие поддержки со стороны друзей и вышедших из-под власти арнахов, какого-либо страха так и не почувствовал. Занимало другое, то, что в его сознание стала закрадываться неприятная догадка: так долго продолжаться не может. Кто-то из них – он сам или арнах – в сложившейся ситуации проиграет. Как такое поражение будет выглядеть для арнаха, он представлял хорошо – останется труп. А вот как это может выглядеть для него самого, ему и в голову не приходило.
Отчаявшись найти радикальный выход из затягивающейся неприятности, Камрат стал встречать лапы монстра ножом и гладиусом, раня ему их. Тот словно не замечал порезов и крови, разлетающейся во все стороны. Тем не менее, мальчик приободрился и с ещё большим рвением стал наносить арнаху порезы, с надеждой, что истекающий кровью противник быстро потеряет силы, а с ними – власть над людьми, и те, наконец, смогут прийти на помощь.
Сделав очередной шаг назад, он вдруг почувствовал за спиной преграду. Спина упёрлась в какую-то ложбину, арнах же напирал и был рядом, так что отскочить куда-либо в сторону уже не было возможности.
Всё-таки Камрат увлекся игрой, игрой со смертью, с монстром, со своей надеждой. А бабка Калея всегда говорила, что увлечение в бою подобно поражению, потому что играющий на чём-то одном перестаёт видеть поле множества возможностей, где он играет. Так и произошло – его спина втиснулась в развилку двух деревьев, выросших из одного корня.
Оставалось одно – броситься навстречу разъярённому арнаху, каким-то невероятным образом увернуться от его смертоносных лап и обеими руками вонзить вложенное в них оружие в брюхо, покрытое нежной розоватой шерстью.
Приложивший столько выдержки и сметливости, чтобы загнать неподдающееся волевым атакам человеческое существо в ловушку, арнах уже праздновал ещё не завоеванную победу. Он предвкушал, как сейчас схватит это ненавистное создание с непонятным происхождением, и сладкая кровь человека потечёт изо рта, раздробленное его сильными молодыми зубами, как это делали все арнахи столько лет. Он потянул к мальчику лапы, лишая того возможности выскользнуть из чудовищных объятий.
Тогда Камрат в отчаянии, слабо надеясь на успех, метнул нож в горло противнику.
Бабка Калея, вопреки запрету во всех бандеках использовать метательное оружие, учила его метать ножи с того возраста, когда он ещё, наверное, не умел ходить, а лишь вставал на ноги. Во всяком случае, так ему представлялось. Ибо помнил ещё то время, когда она вкладывала в его руку игрушечный нож и показывала, как его надо метать. Камрату нравилась эта необычная игра. Мальчикам вообще свойственно что-то бросать – камни, палки… Он бросал ножи. Метание ножей занимало в упражнениях с бабкой важное место.
Однако сейчас всё было не таким простым, что бы его сноровка могла сработать наверняка. Ножи метают точно и сильно, если нож для этого предназначен, а такие ножи были только у бабки, хранящиеся в тайнике. Другие ножи тоже можно использовать, но их количественное разнообразие не всегда позволяет быть уверенным в успехе. К тому же нож для метания вкладывается в руку определенным способом. У Камрата же в эти мгновения в руке был судорожно зажат нож, по размерам и массе почти равный гладиусу. Правда, сейчас проблема состояла не в длине или тяжести ножа. И такое оружие позволяло успешно бросить и убить врага, если всё уже готово для броска. К сожалению, у мальчика на перекладывание или хотя бы на надёжный замах рукой не оставалось ни времени, ни пространства.
Он его метнул, от рукояти и снизу.
Лапы тянулись к нему, а нож как бы повис в полёте и не двигался, медленно совершая оборот. Вот рукоятка стала обгонять лезвие, летит впереди, опускается и пропускает вперёд жало…
Оно точно коснулось точки на горле монстра, о которой ему дважды рассказывал Ф”ент, и медленно погрузилось вглубь, достигая горловое сердце арнаха.
Судорога свела все конечности вечного и он, клокоча кровью, всей громадой рухнул на мальчика.
Глава З4
Свим ощутил, как жаркая волна охватила его уже в который раз, и он обрёл свободу движениям. Меч ему удалось научиться удерживать в руках во время похожего на обморок состояния. Голова работала чётко: набежать на арнаха, спина которого маячит всего в трёх шагах, и полоснуть по ней. Однако в это мгновение арнах стал падать от него на развилку небольших деревьев. Свим приостановился, и, даже не видя Камрата, каким-то шестым чувством определил – арнах валится на малыша.
– Камрат! – закричал он в ужасе, понимая свою тщетность что-либо сделать и остановить неминуемое падение монстра, туша которого в состоянии раздавить насмерть и взрослого человека, а мальчика и подавно.
Голос Свима сорвался. Он бросился к деревьям, надеясь как-то перехватить, смягчить удар, и не успел. Мертвый арнах рухнул и застрял головой в развилке двуствольного дерева. Под его обмякшим телом был погребён Камрат.
Вокруг оживали и начинали беспричинно кричать люди, подчиняясь общей неразберихе: все кричат, и я кричу.
Организовать немедленную помощь мальчику Свиму и его команде стоило большого труда. Множество людей были рядом, но никто не понимал их забот. Большинство из них не видели конца сражения с последним арнахом и не знали, чем всё закончилось для его победителя. Им важнее было осознавать, что они теперь все свободны, они победили и все арнахи повержены. Оттого призывы Свима долго не имели никакого успеха.
Ни Свим, ни выродки не рискнули сами скатить или перевалить тело монстра с тем, чтобы вызволить мальчика. Они боялись еще больше ему навредить. Тушу надо было приподнять, а уж потом извлекать из-под неё Камрата.