Реликтовая популяция. Книга 2
Шрифт:
Чёткий запах его остался и у входа в потайной спуск в подземелье. Камень легко отвалился в сторону и пропустил хопса с мальчиком. К”ньец всмотрелся в полу сумрачное освещение хода и ничего подозрительного не обнаружил. В окружающем воздухе витал только запах, оставленный Свимом. Никто его здесь не стерёг, никто другой не прошёл за ним этим путём.
– Здесь всё спокойно, – шепнул он мальчику. – Но ступай мягче.
Предупредив Камрата, хопс двинулся вдоль по подземному коридору.
Камрат – следом за ним, и шёл, пожалуй, значительно тише, чем сам хопс, дробный отзвук копытец которого иногда раздавался в гулкой тишине подземелья.
– Вот! – лапина К”ньеца уткнулась в ничем ни примечательный каменный блок высотой с Камрата, в стене, создающей тупик ходу. – Сейчас мы войдём сюда… Там уже подвал дома Свима… Будь, малыш, предельно собранным и готовым ко всему.
– Я готов, К”ньюша.
– Тогда … входим.
Блок бесшумно провалился куда-то вниз – в лицо пришедшим брызнул яркий ослепляющий свет громадного подвального помещения. К”ньец раздал ноздри, втянул воздух.
– У-ух! – выдохнул он. – Тут побывал десяток людей. Пахнет меленраями, мочой человеческой… – Он приподнял лапину, делая знак внимания Камрату, прислушался. – Там, наверху, в доме кто-то есть. И не один. Теперь, малыш, быстро за мной!
– Они схватили меня, как только я вошёл в ворота посёлка. В шагах десяти от них. Тескомовцы, наверное, имели мой портрет, так как подошли ко мне со всех сторон сразу и заломили мне руки за спину. А может быть, им на меня кто-то показал ещё в Примето, когда я сюда направился. Стража Соха?.. Её у ворот не было. Я как будто тогда удивился… Не помню уже. Ко мне подошли они…
Тринер глуховатым голосом рассказывал о своём задержании скучно и монотонно, словно ему самому было противно воспроизводить в словах воспоминания, неприятные для него. Так оно, наверное, и было.
Свим, щадя его, даже не просил своего связника говорить об этом. Eмy, естественно, хотелось знать, как всё это происходило, но не желал изводить его расспросами. Однако к такому разговору располагало многое. Что, например, делать, сидя напротив друг друга? Вокруг тишина и покой, и ни один из них пока что никуда не спешит.
Внутреннее убранство дома, состоявшего из одной большой комнаты и двух других, крошечных, после того, как он перешёл во владения Свима, носило чисто функциональное назначение: стол (как без него), несколько приспособлений для обычного сидения (на вкус и настроение хозяина), обширный диван, способный вместить нескольких разумных, настроенных не только на нём спать, но и, отдыхая, поговорить.
Тринер лежал на диване, откинувшись на валик, Свим то присаживался ближе к нему, то мерно вышагивал по комнате. Места для того было достаточно – всё пространство комнаты, не занятое мебелью, служило Свиму для упражнений с мечом, когда он здесь появлялся и останавливался на несколько дней.
– Они тебя били, когда взяли?
– Нет, они меня не били. Лишь связали руки и подземными переходами привели сюда, в подвал твоего дома. Положили на стол… Питьевую флягу отобрали… Подумай, как я мог им сопротивляться. Направляясь к тебе, оружия я не беру. Их было человек десять. Здоровые ребята, только, на мой взгляд, обучены так себе… Узнать необученного просто, ему оружие мешает, хотя и висит на нужном месте… Значит, они меня привязали… Что говорили? Ничего особенного и только между собой. Потяни на себя, завяжи узел покрепче… В общем, привязали и ушли. Я лежал и, не поверишь, первые несколько блесков с удовольствием потягивался. Отдыхал, одним словом… Было отчего. В городе будто бы всё спокойно. Как всегда. Тескомовцы даже после событий в Габуне появляются в городе редко, ходят парами, никого не трогают. Внешне всё так, а присмотришься – суматоха какая-то вокруг. Горожане словно куда-то бегут, чем-то озабочены, на лицах тревога… А я чем их лучше? И я тоже как все, но сам теперь не знаю, почему такое со мной происходило… Как не замечал? Замечал. Да на одном месте не сиделось и всё тут. Потому-то я и пошёл к тебе раньше назначенного времени, дня за два, как мы договаривались… Что бы у тебя здесь делал? Твой дом в посёлке, в нём обычно тише, чем в городе. И потом… В прошлый раз я у тебя видел книги, хотелось на них взглянуть. Вышел к вечеру. День оказался суматошным, потом почти одиннадцать свиджей без присеста прошагал сюда. Тоже не безделица. Так что устал неимоверно. Вот, после того, как они меня привязали, лежу и потягиваюсь, отдыхаю, блаженствую. Однако праузу лежу, две… Как не звал? Я уже праузы через три во всё горло орал. В твоём подвале только и кричать – одни мыши тебя услышат… – Тринер прокашлялся, болезненно кривя губы на измученном лице. – Знаешь, жажда меня извела. Иного я не чувствовал. Один раз приходили двое. Посмотрели на меня и дали что-то хлебнуть… До сих пор от того питья в голове стоит какой-то гул. Как будто вода сверху льётся… Может быть, и наркотик. Но после него дважды два позабыл, сколько будет… Сейчас?.. Не смейся, Свим…
– Я не смеюсь, Тринер. Плакать хочется. Ты бы встал, походил. Помочь?
– Опять в туалет поведёшь?
– Надо?
– Это я к тому, что сам могу.
Тринер встал на ноги, покачался из стороны в сторону, как после излишнего приёма коввты. Шаги его были неуверенными, но связник крепился и пытался улыбаться. Через несколько минтов в изнеможении опустился на диван рядом со Свимом.
– Видишь, какой я, – Тринер не жаловался, констатировал.
– Вижу… Уже ночь. Что делать будем?
Связник пожал плечами.
– Вот что, – Свим приблизил свои губы почти к самому уху Тринера и стал медленно подниматься, чтобы со стороны его движение казалось бы естественным. – Отдышись. Чуть позже я разобью видео глаз и мы с тобой…
– Меня оставь, – не раскрывая рта подобно чревовещателю, проговорил Тринер и затуманенным взглядом окинул комнату, словно прощался. – Твоё предложение мной обдумано окончательно. Ты уйдёшь, а я им тут поморочу голову, тем самым попридержу немного.
– Нет. Уйдём вместе, – покачал головой Свим. – Это тоже окончательно.
Тринер, подражая Свиму, покачал головой и печально улыбнулся.
– Ты помнишь, что сказал Заберуг, когда его возлюбленная Зудея уходила от: него?
Свим ошалело уставился на Тринера. Переход от одной темы к другой был слишком стремительным, тем более в ту область, где он был не слишком силён.
– Заберуг сказал столько, – осторожно начал он, – что я практически ничего толком не знаю о его высказываниях. Видишь ли, Тринер, мои наставники больше всего старались, чтобы я не был перекормлен, и в основном натаскивали меня в гимнастическом зале, чем в чтении Заберуга, как бы он уважаем ни был.
Наступила очередь удивляться Тринеру, признание Свима оказалось для него неким откровением. Он до сих пор знал Свима как дурба и агента Фундарены, а он ответил не так, как мог бы изъясняться человек такого уровня.
– У тебя были наставники, Свим? С таким-то нэмом?
– Я… Мутные звезды! Тринер, помолчи! – Свим воровато оглянулся в сторону видео глаза.
Ещё ему не хватало раскрыться перед Присметом, кто он есть на самом деле.
Они долго молчали, глядя друг на друга. Свим настороженно, Тринер с откровенным любопытством, он даже сел ровнее и не стал казаться таким измождённым.
– Дa-a, – протянул связник. – Никогда не знаешь, с кем говоришь, и что от него можно ожидать. Ты… Свим, очень открытый человек. Разве тебе не внушали, что открытость, если она излишняя, хотя и не порок, но счастья в жизни не добавляет.
– Вот ты как! Как не говорили? Говорили. Но почему я перед тобой должен изображать знатока Заберуга, если я его читал только однажды и слишком давно?
– Это другое дело. Но ты, как мне теперь понятно, читал и его, и других? То-то у тебя здесь есть книги! И читаю я не очень-то… Так что признаюсь, кроме Заберуга и его Заметок о любви больше никого и ничего не читал, потому-то его одного и приемлю. Хотя многие говорят, что великий Зунед и, не менее великий, Еспёр куда выше Заберуга.