Реликтовая популяция. Книга 2
Шрифт:
Изучая эти нетронутые вниманием стражи полоски земли днём, когда ворота открыты, и стража занята другими заботами и не так бдительно следит за тем, что происходит у ограды, Свим, к великому своему удивлению, всего берметах в двадцати от ворот наткнулся на подкоп под оградой сразу за отхожим местом для ночной стражи. Для тех стражников, которые дежурили днём, такое же заведение в виде будочки было оборудовано с другой стороны ворот вдоль ограды, но оно отстояло значительно дальше ночного.
Наверное, никому никогда не приходило в голову заглядывать за нужник, где между ним и стеной росла высокая трава. Как раз в центре травяного островка, прямо вниз под фундамент ограды, вёл полуразрушенный временем подкоп. Кто им пользовался, Свиму так и не удалось выяснить, но следы в нём кем-то оставлялись регулярно. Возможно, Свим случайно стал вторым обладателем знания об этой лазейке, соединяющей посёлок с внешним миром, иначе трава, прикрывающая её, давным-давно была бы истоптана многочисленными страждущими воспользоваться подкопом, что привело бы к его немедленной ликвидации.
Подземный ход, которым Свим вёл беглецов, заканчивался под старой каменной постройкой, долгие века служившей местной достопримечательностью. Здесь, на этом месте, когда-то, якобы, располагалось некое культовое сооружение. Столетия оно служило верующим, благодаря чему несколько раз в течение своего существования подвергалось подновлению и перестройке. Но тысячелетия назад, из-за исчезновения приверженцев данного направления в религиозном сознании людей, здание стало ветшать и постепенно разрушаться. Впрочем, добротная кладка стен древними строителями до сих пор сохраняла все особенности стиля строения, и пленяло любителей старины своей непередаваемой красотой пропорций всех своих частей и руинности, придававшей строению зрелищной суровости и строгости.
Новые поколения людей и разумных насчитывало в своей среде любителей древности едва ли в соотношении один к тысячам. Но в Сох ради осмотра местной постройки, уцелевшей от незапамятных времён приходили, хотя и редкие, но активные гости, дабы самим убедиться, что молва не обманывает, и такое сооружение поистине сохранилось. Сами же поселяне, исполненные гордости от сознания, что они обладают такой красотой, известной далеко за пределами Соха, практически никогда не подходили к строению ближе, чем на несколько десятков берметов, а короче – они его не замечали. Действительно, если каждодневно видишь перед глазами одно и то же, то будь это хоть что, смотреть на него перестанешь, а тем более, специально ходить к нему и любоваться.
Горожан можно было понять. В конце концов, если строение, которому тысячи лет, будет практически неизменным и через сто лет, то вот человеческая жизнь проходит значительно быстрее, а изменения в самом человеке таковы, что лучше замечать и ценить сиюминутное, чем вечное в жизни строения.
– Поворот, – предупредил Свим. – И здесь темно.
– Я зажгу фонарь, – предложил К”ньец.
– Не надо привлекать к себе внимания. Мы сейчас выйдем.
Последние несколько берметов пришлось идти в полной темноте, но и вышли они тоже в полную темноту.
Подземный ход заканчивался под огромным постаментом, расположенным в центре большой залы древнего строения. Он, наверное, служил когда-то основанием для не менее гигантского изображения в виде статуи или фетиша некоего небожителя или сверхъестественного существа, имя которого и само изображение канули в бездонную реку забвения. Для того, чтобы выйти из подземелья, не надо было мудрствовать, так как в постаменте на уровне полубермета от его основания имелось отверстие, специально устроенное или проломленное, достаточное для входа и выхода через него разумного таких размеров, как Свим.
– К”ньюша, ты здесь? – осведомился Свим, когда шум протискивающихся в дыру затих. Он не видел перед собой ничего, кроме чернильного полога, скрывшего всё вокруг.
– Да, – негромко отозвался К”ньец.
– Тринер… Малыш?
– Мы здесь, – за себя и связника ответил Камрат.
Он держался за руку Тринера, хотя у самого Тринера на этот счёт была своя точка зрения. Скорая ходьба, порой переходящая в бег, измотала его вконец. От слабости в ногах он едва не падал, и только ощущение в своей руке руки мальчика придавало ему сил.
– Минт-два на отдышку. Тринер, как ты там?
– Хуже, чем хотелось бы. Зря ты настоял на моём уходе. Ещё сотня берметов в таком же темпе, и – я рухну.
– Вот ты и выдержи эту сотню, а там посмотрим. Теперь возьмёмся за руки, я вас выведу отсюда. К”ньюша, ты видишь проём выходной двери из здания?
– Мы в здании?
– В здании, Тринер. В старейшем в Сохе.
– Да, знаю. Но оно же рядом с воротами, а там стража. Прямо на них можем выйти.
– Как будем идти. К”ньюша, видишь?
– Да, Свим.
– Тогда подсказывай, если я вдруг собьюсь с направления. Пошли!
Выход из здания уже хорошо обозначился и Свим распорядился руки расцепить и вперёд его не высовываться,
Вдруг яркий узкий луч фонаря с близкого расстояния брызнул им в лицо, ослепляя глаза. Но Свим, К”ньец и Камрат среагировали автоматически. Свет возник всего на мгновения и пропал, но к тому мигу они уже держали своё оружие в руках, а Свим успел сделать выпад в сторону источника света и провести мечом горизонтальную линию перед собой.
– К”ньюша, ты его видишь?
– Да. Это человек. Он один…
– Ну, вы молодцы, – раздался голос невидимого для остальных человека, – хорошо двигаетесь. Э, Свим, не маши так своей игрушкой, а то либо меня, либо своих друзей зацепишь!
Голос говорящего был ровным и слегка картавым. По последней черте Свим как будто узнал встречного.
– Мутные звёзды! Ольдим, ты, что ли?
– Узнал! Ай да, Свим! Конечно я.
– Освети лицо!
– Ты-то не испугаешься, а как твои спутники? Ночь на дворе.