Реликтовая популяция. Книга 3
Шрифт:
– Подожди, Сестерций! – остановил торна Малион. – Думаю, такой вопрос в лоб не даст результата. Вы же уже столкнулись с этим в подземелье. Здесь тоже, наверное, такая же соподчинённость кому-то и свои интересы. Просто так нас из города не выпустят. Даже если покажут этот последний дом, из которого видна дорога.
– Пусть покажут. Выйдем на улицу и – напролом! – предложил Зливан, но никто не поторопился его поддержать.
– Опять мавши набегут…
– Но мы не знаем направления, куда идти…
– На пролом – это, в крайнем случае. Но люди же сюда приходили не навсегда, – сказал Ольдим. – Повеселились, и – домой.
– То есть какой-то возможен мирный выход, – закончил его мысль Малион. – Вот его и надо искать. Так и вопрос Сестерцию надо ставить.
– Ага! Мол, наелись и напились, повеселились, теперь пора восвояси, – со смешком проговорил Свим, и, серьёзнее: – Может быть, так и объявить им, что нам надо вернуться на Скалу.
– Это тоже вопрос в лоб, – сказал Камрат.
Пока люди думали и обсуждали, как получить ответ, в принципе, неизвестно от кого, Сестерций, оставленный ими в покое, погрузился в сложную структуру города. Он уже многое понимал в ней, порой ощущая себя частицей этой структуры с определённым условием сосуществования с ней. Он постепенно становился не инородным вкраплением, а сопричастным ко всему механизму жизни города, созданного когда-то людьми и для людей, но на тысячи лет покинувшие его. И эта покинутость изменила и исказила некоторые основные функции систем, вплоть до забвения своего предназначения.
Неожиданное появление столь долго ожидаемых людей всколыхнуло все городские ячейки от домов до общего управления городом. Но оказалось, что не все они смогли восстановиться, а иные выполнять свои обязанности.
Люди предполагали, а Сестерций уже уверенно знал об опасности большой доли домов для людей и, особенно, для выродков. Команде повезло, пройди она ещё пару кантров по подземелью, то могла бы подняться в такой чреватый опасностью дом. Кое в каких домах произошли изменения, словно они впали в безумие, так как сохраняемая веками нормальная их жизнедеятельность не выдержала времен.
Нет, все люди и путры, конечно, остались бы живы, но неприятностей натерпелись сполна.
Так что предложение людей идти от дома к дому страдало незнанием того, что каждый дом для них подготовил, чем встретит: добром или ужасом. А заполучить людей жаждали все, поскольку это было их назначение, которое надо свято исполнять.
И, тем не менее, город представлялся как единый организм, управляемый из единого центра, но Сестерций его не находил, ибо уже знал – этот центр (харт) не имел определённого местоположения, а состоял из рассеянных частиц содержимого всего города. И чем больше Сестерций проникал в харт, тем с большей тревогой ощущал себя втянутым в эту всеобщую совокупность взаимодействий отдельных частиц харта.
Он сопротивлялся, но чтобы узнать безопасный выход из города, к тому же на дорогу, ведущую к Скале, надо было ещё глубже проникнуть в харт, а, значит подвергнуть себя риску попасть в зависимость, из которой будет трудно выбраться.
Зато харт явно знал ответы на вопросы людей. Надо только вникнуть, впитать это знание в себя.
Однако что-то мешало, уводило все старания торна от конечного понимания харта и своего места в нём. Он ожидал, что, в конце концов, в рассеянном разуме харта найдётся и его какая-то функция, а, зная её, можно будет вникнуть или проследить взаимосвязи и дойти до общего назначения харта и, значит, связи его с внешним миром. Интеллект настоящего торна позволял ему (и Сестерций надеялся) стать не только управляемой частицей, но и управляющей, хотя бы в части внесистемных отношений с хартом.
Поиск его стремительно расширялся, но всё равно, раз за разом появлялось нечто, приводящее его помыслы к ледяному склону, ведущему к вершине, а он, ступив на него, соскальзывал в низ, к подножию. Приходилось всё начинать сначала.
Слова Свима о том, что людям надо возвращаться, подсказали Сестерцию выйти на прямую связь с хартом, но уже не с вопросом, а утверждением прав людей выйти из города после развлечений туда, куда им надо.
И его обращение подействовало. Создалось такое впечатление, что харт только того и ждал и отозвался неожиданно грубо, поскольку если бы это было сказано, то прозвучало бы так: – «А кто их здесь держит? Пусть уходят!..»
Сестерций напомнил: нужен выход к дороге, ведущей к Скале Перехода.
Отзыв: – «У них есть допуск?»
Сестерций: – «У них есть всё, что нужно».
Отзыв: – «Они могут идти».
Сестерций: – «Им надо знать, как выйти на эту дорогу».
Отзыв: – «Им этого не надо знать».
Сестерций: – « Но тогда, кто их выведет на дорогу?»
Отзыв: – «Для того у них есть ты… Выводи!»
Торн, услышав о своей роли, словно стукнулся компом о камень, что на некоторое время вызвало суматошный переполох в его нервной сети организма, так восприняла она утверждение харта.
Были задеты сразу все чувства, управляющие биороботом:
он не знает, как вывести людей, и это вызывало раздражение, так как харт, по сути, отмежевался от него, отклонил свою сопричастность единства с ним, тем самым, ослепив его;
вспышка неуёмной гордости за себя, ибо, что бы делали люди без него, а это говорило об их вторичности как разумной расы на Земле;
растерянность – можно ли спросить харт, каким образом или путём он может вывести людей из города к дороге на Скалу?
А люди вокруг уже непосредственно обращались к нему, что-то требовали от него…
Сестерций стоял, покрываясь ядовитой сине-фиолетовой аурой, стекающей от компа вниз.
– Оставьте его на время, – сказал Малион. – Он сейчас, видите, невменяем. Надо переждать.
– Нечего пережидать. Он так может простоять долго. А надо стукнуть ему как следует по компу, вот тогда у него там всё и встанет в нужном порядке, – вспыльчиво посоветовал Свим.
– Сам себя стукни! – не сдержалась Жариста. Она почти вплотную подошла к Сестерцию, но не рискнула притронуться к ауре. – Он сейчас думает о нас, а тебе только бы стукнуть, – договорила она с упрёком.