Реликтовые хроники
Шрифт:
– А я-то, Димон! Я, со всякими учеными степенями, бегаю от контролеров.
– Не бери себе в голову, кому нужны твои достижения? Такая жизнь. Ты посмотри, почти половина состава убежало. А там, может, и академики имеются. Пошли в вагон. Видишь, сколько свободных мест образовалось.
Они не пользовались благоустройствами уже два месяца. Их имидж потрепался и напоминал “Хиппи”.
– Бок, я говорил, нам надо к Победоносцу заехать. Там могли бы мы немного отдохнуть и крылышки почистить.
– Хватит злоупотреблять гостеприимством! Мы и так в апреле у него целую неделю мешались. Хорошо, его мать, женщина добрая.
– Да. Во! Бок, давай, около этого блаженного присядем.
Димон заторопился и разместился у окна, рядом уселся и Бок. Они украдкой рассматривали длинного соседа напротив. Мужчина, одетый в клетчатую светлую сорочку, заправленную в серые брюки, держал на коленях розовый файл.
– Что, братья, экономим на билетах? – спросил мужчина с файлом.
Бок, засуетившись, сказал:
– Да как вам объяснить? Денег у нас нет вообще.
– Что, все спустили?
– Слушай, братан, мы ученые и временно без работы, – вмешался Димон.
– Вы, наверное, химики? С испарениями работаете?
– Да нет, мы физики! И работа есть, только она пока не оплачивается.
– Бок, что ты оправдываешься? Он прикалывается! Думает, что мы алкаши.
– Архисложная жизнь, братья. Везде жадность!
– Тише, звонят! – Бок вытащил мобильник. – Егор звонит. Да, Егор! Здравствуй! Мы опять на колесах, только на этот раз в пригородном поезде. Куда? Вот, едем подальше от Москвы. В городе слишком дорогая жизнь. Может, в деревеньке какой найдем крышу? Да и аппаратуру запустим. А у тебя как дела? Да! Что ты? Ну, звони! Да, пока. Спасибо за звонок!
– Что он говорит? Бок!
– Сказал, работает охранником и может, заедет к нам. Пожелал нам удачи.
– Что-то он немногословен.
– А вы, братья мои, я услышал, крышу подыскиваете?
– Да! И чего ты заладил: «Братья, Братья»?
– Я отец Михаил. Служу при храме “Кров Господень”. Храм наш нуждается в капитальном ремонте, а вот рук не хватает. Там трудится всего один реставратор, и я ему, безусловно, помогаю. Три года копошимся, а дел еще архимного. Из разговора я понял, что вы вроде непьющие.
– Мы непьющие, но и не строители!
Бок с ходу за Димоном возмутился:
– Так у нас еще и своя работа имеется.
– Ничего, ничего архистрашного. Будете помогать, а я вам крышу выделю. И на пропитание заработаете, и в свободное время займетесь своим делом.
– Что скажешь, Дим?
– На таких выгодных условиях? Хотя ты у нас командир! А где это находится?
– До Александрова доедем, потом автобусом и еще немного пешком.
– Тогда нам надо возвращаться за сумками. Мы оставили все приборы на хранение у знакомого в столице.
– Что вы, братья, успокойтесь. С недельку присмотритесь. Приведете в порядок себя, заберете свои вещи. А там, с божьей помощью, и дальше будем трудиться.
Бок коротко ознакомил батюшку с планами их научной деятельности. Отец Михаил обещал, что свободного времени от стройки будет предостаточно, так как денег пока на стройматериалы почти нет. Потом они завели разговор о пожарах, перейдя к беседе про климат.
– Нет, братья мои! Все от жадности. Я как-то статейку прочитал, – принялся разъяснять священник. – Так там сказано, что Берингов пролив увеличивается и все больше пропускает через себя воды.
– Мы про засуху и о пожарах. А причем здесь вода? – не соглашался с ним Димон.
– Сейчас я говорю, не перебивай! Вот. А на Западе теплое течение выдавливает холодное. Так это еще не все. Уже, почитай, семьдесят лет ледоколы пробивают Северный путь. За кораблями двигается не только груз, но и теплая вода. Данный калорифер, прогревая, увеличивает пространство.
– Они еще долго болтали о погоде, переходя на политику. И не заметили, как ехали уже в деревенском автобусе.
Михаил прервал все темы объявлением.
– Скоро приедем! За тем поворотом наша остановка.
– Выйдя из транспорта и указывая в сторону селенья, священник принялся знакомить шедших за ним попутчиков.
– До деревни пехом километра два. Называется она Фадеево.
Дорога проходила между полями, на которых давно ничего не сеялось. Нивы заросли сорняком, а местами даже березами и елями.
– Здесь раньше народу много жило. А сейчас семнадцать дворов, и то половина из них дачные. Что сделаешь, вымирает деревня.
На краю поселка находилась ферма.
– Вот, смотрите, братья мои, чем советская власть отгородила людей от церкви, – возмущенный Михаил показал на коровник. Дальше, в метрах трехстах, сиротливо стояла церковь.
Он добавил:
– А когда-то деревня начиналась от храма!
Фасад здания напоминал миниатюрный “Смольный”, но с тремя маковками. Из-за угла просматривалась притаившаяся не высокая колокольня. При храме находилось несколько хозяйственных построек. Ограда церковного двора отсутствовала. И только оставшиеся кирпичные столбики разграничивали участки. За забором из почвы выглядывали края надгробных плит и массивных каменных крестов. Здесь находился церковный погост. Храмовый двор затеняли старые тополя, березы и клены. Недалеко от жилых домиков, у кучи песка, трудился здоровенный мужчина. В его руках лопата казалась игрушечной.
– А это реставратор и по совместительству наш прораб. Брат Гаврила! Гаврила! Брат! Чем занимаешься?
– Просеиваю песок. Для капителей надо изготовить лепнину. Хочется до дождей успеть, крыльцо с колоннами завершить.
Фасад здания состоял из четырех колонн. Оштукатуренных. Три поддерживающих столба ждали облицовки. Леса стояли вокруг четвертой колонны.
– Какие результаты поездки, брат Михаил?
– Результаты, Гавриил, плачевны! Вот, поздоровайся с братьями. Это Жичко Боковский, а он Дмитрий Сатаров, – указал Михаил на аспиранта.