Реликвии тамплиеров
Шрифт:
— А как же следы, которые откопал Адрик?
— Ну, это, несомненно, позднейшая подделка. Результат суеверия.
— Тогда что мы тут делаем? — спросил Жиль с набитым пирожным ртом.
— Я думал, вернее, предполагал, что мы воспользовались этой древней ерундой, чтобы поставить нашему заказчику то, что он ожидает получить, — усохшие мощи сомнительного происхождения. Доказательством их подлинности послужит тот факт, что мы забрали их именно отсюда. Но эта дама вполне может быть сами знаете кем. Только не понимаю, как она тут оказалась.
— На этот вопрос я попробую ответить, — заметил капитан. — Возьми еще вина. Ну так вот, все получилось, как и думал Адрик. В подобных случаях, когда существует известная легенда, которая и представляется не более чем легендой, можно предположить, что не бывает дыма без огня. Одиннадцать тысяч дев? Конечно, вздор! Одиннадцать дев? Вполне возможно, однако слишком уж притянуто за уши. Слишком благочестиво. Девица по имени Урсула, которую убили вместе с парочкой подруг? Такое случается сплошь и рядом, особенно если вокруг полно гуннов. Помните, в найденном Адриком письме нет ни слова о девственницах и даже не упоминается имя Урсулы. Я полагаю, как и Адрик, что эта сами знаете кто, как вы ее называли, была дочерью или племянницей, или кузиной — может, даже любовницей — того легионера, который привез сюда тело. Он, вероятно, занимал достаточно высокий пост, может, был сенатором или консулом — об этом свидетельствует гроб, в который ее уложили. Если вспомнить про усилия, которые ему пришлось затратить на доставку тела сюда, через такие расстояния, едва ли стоит сомневаться, что и в Кельне он оставил какой-то знак в ее честь. Может, каменную плиту с выбитыми на ней именем и датой смерти, может, даже с изложением того, как она умерла. Плиту позднее нашли и связали с историей Урсулы, которая к тому времени уже стала известной. Я даже готов считать, что эта — сами знаете кто — единственная реальная вещь во всех мифах об Урсуле и, вполне возможно, именно с нее все и началось. Вот так. Годится?
— Должен признать, все очень хорошо сходится.
Да, тут все вполне логично сходилось, какой бы невероятной ни казалась эта история. Я выпил еще немного вина и съел несколько маленьких жареных птичек, очень вкусных, хрустящих, пропитанных оливковым маслом и пряными травами. Обсасывая очередную косточку, я понял, почему на Коскино почти не слышно пения птиц. Я потянулся было еще за одной — дроздом, а может, жаворонком, — когда веселые разговоры вокруг вдруг разом смолкли. Я обернулся и увидел, что на огороженную стенами поляну вышли три человека. И один из них сразу показался мне знакомым.
Судя по одежде, это были явные франки: свободные рубахи и штаны в обтяжку, как носят в Святой земле, длинные котты, перетянутые поясами на талии. Котты были синие с вышитыми на них белыми гончими. У двоих головы покрывали широкополые соломенные шляпы, как у паломников. А третий, бывший, кажется, у них за главного, шел с непокрытой головой, и я, как во сне, увидел лицо из своего прошлого. Пытаясь вспомнить, кто это, я чувствовал себя так, словно меня затягивает в водоворот, полный отвратительных призраков былого. И вспомнил. Это был Том, паж епископа Бейлстера. Я ошалело смотрел на него — этого человека здесь попросту не могло быть! Но он был здесь. Мои спутники тоже обратили внимание на пришельцев, и я заметил, что Жиль медленно опустил руку на колени, где лежал его меч. Все мы — кроме Анны, чье оружие было хорошо запрятано, — отцепили свои мечи из уважения к святой, и они лежали кучей под деревьями, охраняемые деревенскими ребятишками. И я с облегчением отметил, что у этих франков не заметно никакого оружия. Но в первый раз в жизни ощутил себя практически голым без привычного Шаука на поясе. Троица остановилась и стала оглядываться вокруг, видимо, запыхавшись от крутого подъема. Но они ведь пришли сверху, с горы. Вероятно, пересекли весь остров. Между тем они не видели нас — мы сидели в тени часовни. Я незаметно наклонился к капитану и прошептал:
— Я знаю одного из них. Его зовут Том, он паж епископа Бейлстера. На них ливреи с его гербом. Какого дьявола им тут нужно?
— Он может тебя узнать? — спросил в ответ капитан, улыбаясь, будто я сообщил ему что-то веселое.
Я не имел понятия. Он видел меня один раз — юного монаха, в темном коридоре. Я сильно изменился с тех пор, может, вообще стал другим человеком. В любом случае у меня теперь была пышная шевелюра, а солнце давно вытравило с лица остатки детства.
— Думаю, не узнает, — осторожно заметил я.
— Но ты его знаешь?
— Видел лишь однажды, но ничего не забуду из той ночи. Он тогда был испуганный мальчик, прятался в тени. Он даже вздрогнул при виде сэра Хьюга.
— Значит, Кервези на острове — вот тебе живое доказательство. Но зачем они сейчас сюда явились? Соблюдай осторожность, Пэтч, будь внимателен. Нас-то этот парень не опознает. Может, они и поверят, что мы именно те, за кого себя выдаем.
Анна сжала под столом мое колено.
— Кто это? — прошептала она.
— Они как-то связаны с Кервези, — ответил я. — Сиди спокойно.
Пока мы переговаривались, пришедшие заметили нас и двинулись сквозь толпу в нашу сторону. Я весь напрягся в ожидании, вообразив, что сейчас начнется бой, но Том, добравшись до нашего стола, поклонился Анне весьма, должен признать, куртуазным образом.
— Воистину я поражен, обнаружив столь прекрасную даму на этом убогом острове, — начал он. Я отметил, что его голос стал ниже на добрую октаву, с тех пор как слышал его в последний раз. А Том тем временем поклонился каждому из нас. — Прошу меня простить, — продолжал он. — У меня не было намерений причинять вам беспокойство. Как я вижу, вы люди благородные, с севера, судя по одежде. Меня зовут Томас из Тробриджа, мы с друзьями направляемся на Кипр. И пристали к этому Богом забытому острову, чтобы взять пресной воды, а потом решили забраться на эту гору. Я рад, что мы встретили вас, потому что немного заблудились. Еще раз прошу меня простить, но я так рад увидеть здесь соотечественников — как нас называют местные? — да, франков!
— Мы также рады, дорогой сэр, — отвечал капитан крайне любезно. Его английский был почти совершенен. — У нас праздник в честь посещения моей госпожой, леди Элени, гробницы святой Тулы. Моя госпожа — герцогиня Граммос, а это ее жених, милорд Аренберг, ныне проживающий в Венеции. Мы возвращаемся в Serenissima, где состоится их свадьба, но моя госпожа услышала об очаровательной местной традиции, о том, что эта святая может даровать плодородие, и… — Он помахал рукой.
— А с кем я имею удовольствие беседовать?
— Меня зовут Джанни Маскьяги, молодой сэр. Я командую эскадрой, находящейся в распоряжении дожа Венеции, но в данное время занимаюсь своими виноградниками в Монемвасии — это на Пелопоннесе. Корабль моих господ получил пробоину в днище во время шторма у мыса Леракс и зашел для починки в мой порт. Я же как раз собирался по делам в Венецию… Забавное совпадение. А вы сами? Кипр весьма далеко от Англии.
— Сперва на Кипр, сэр, а потом в Иерусалим. Я дал обет и поклялся моему господину епископу Бейлстера, на чьей службе состою, — это его герб… — Он указал на свою котту. — И три года буду сражаться с неверными.
— А потом вернетесь на службу к епископу?
— Именно так. Он дал мне понять, что таким образом я смогу сколотить себе состояние. — Том сделал паузу — он почти задыхался — и посмотрел по сторонам. — Значит, это и есть гробница святой Тулы? Какая необыкновенная удача! Я хочу сказать, что мы тащились через эту гору…
— Мой юный друг услышал про это глупое греческое суеверие и решил посмотреть. Извините, что побеспокоили вас, господа, мы уже уходим.