Реликвия Времени
Шрифт:
— О каких переменах ты говоришь?
— Они сохранят в нашей стране рабочие места.
На самом деле крупные профсоюзы в настоящее время поддерживали глобализацию экономики, даже несмотря на то, что это пагубно сказывалось на их собственных членах. В Пенсильвании, Мичигане, Огайо — повсюду закрывались рабочие места; целые отрасли промышленности сворачивались, чтобы развернуться где-нибудь на Тайване, в Латинской Америке, везде, где только можно урезать расходы на зарплату и тем самым повысить прибыль.
Когда-то иммигранты по большей части трудились в сельском хозяйстве, убирали урожай, радуясь изнурительной работе, позволявшей им посылать деньги домой и после окончания сезона возвращаться с щедрым по меркам их родины заработком. Еще
Сельское хозяйство обладает чудодейственной привлекательностью для человека, выросшего в городе, особенно в богатых пригородах. Вырастить, а затем и собрать плоды земли — для Джорджа в этом было что-то от религии. Капризы природы — заморозки, проливные дожди, засуха — только укрепили его во мнении, что в сельском хозяйстве не обойтись без помощи Бога. Проходя вместе с другими работниками между рядами томатов, увешанных зрелыми плодами, и наполняя корзину, вспотевший Джордж чувствовал, как бесконечная, изнурительная работа превращается в молитву. Однако он научился не высказывать подобные величественные мысли своим товарищам, когда они собирались вместе по вечерам. Местный епископ направил к иммигрантам священника, и те были признательны ему за мессу, которую он служил по воскресеньям, однако их религия была в обрядах, а не в возвышенных рассуждениях. На стене в каждой лачуге висело изображение Мадонны Гваделупской, перед которой по вечерам зажигалась свечка.
На последнем курсе Джордж прочитал автобиографию Дороти Дей и подписался на выходящий в Хьюстоне журнал «Рабочий-католик» — он определил свою судьбу.
— Столовая, раздающая бесплатную похлебку? — спросил у него отец, стараясь сохранять спокойствие.
По сравнению с этим летние каникулы, проведенные вместе с сезонными работниками, казались безобидной романтичной причудой. По крайней мере, Джордж не отправлялся на Кубу рубить сахарный тростник для Фиделя.
— Разумеется, мы будем обеспечивать питание. И жилье.
— Ты знаешь, сколько таких людей приезжает в нашу страну?
Джордж это знал.
— Тогда объясни, как одна столовая может помочь им всем.
— Я буду помогать тем, кому смогу.
Разумеется, отец выступал против правительственных программ помощи бедным. Его презрение к «государству-няньке» не имело границ. Всеобщее здравоохранение, постоянно растущая минимальная зарплата, одно ограничение за другим — все это было вмешательством в фундаментальные законы экономики. В основе всего спрос и предложение, а также бдительный глаз. Приливная волна поднимает все лодки. Отец был уверен, что каждый человек при желании способен поднять себя за шнурки собственных ботинок. В свое время он сам сделал именно это.
— Отец, я не верю в политические решения.
— Отлично!
Отцу показалось, что он одержал верх в споре. Как-то Малькольм Маггеридж взял интервью у матери Терезы [14] из Калькутты, которая поддерживала и утешала умирающих. Вероятно, это стало началом его обращения. Однако тогда он спросил у старой монахини, почему она не выступает за социальное и политическое исцеление подобной нищеты.
— И пусть этим занимаются другие?
Джордж
14
Маггеридж, Малькольм — английский журналист, писатель, сатирик, прожил почти всю жизнь атеистом, но в возрасте 79 лет обратился в католическую веру после встречи с матерью Терезой. Мать Тереза (настоящее имя Агнес Гонджа Бояджиу) — католическая монахиня, всю свою жизнь посвятила служению бедным и больным.
— Капля в море, — сказал ему отец.
— Нет, если бы все поступали так же.
— Однако такого никогда не будет.
— Это не снимает с меня обязательств.
Они ни в чем никогда не могли сойтись. Отец нетерпеливо слушал, как Джордж рассказывал ему о том, что сначала отцы современной экономической науки, а впоследствии марксисты выступали против облегчения удела бедняков. Первые полагали, что со временем от индустриализации выиграют все; вторые рассчитывали на революционное разрушение существующей системы.
— Я не марксист, Джордж.
— Разумеется.
Иоанн Павел II в своей Centesimus Annus [15] красноречиво изложил отношение Церкви к необузданному капитализму, однако его слова были извращены так, что превратились в оправдание господствующего экономико-политического строя. Что ж, папа, похоже, возлагал неоправданные надежды на решения, предлагаемые государством. Джорджу были больше по душе позиции Дороти Дей и матери Терезы. Делай для бедных и нуждающихся то, что в твоих силах. Не пытайся переложить это на других, не жди каких-то кардинальных решений, от которых становится только хуже. Живи сегодняшним днем. Миска бесплатной похлебки. Когда я был голоден, ты меня накормил. Отец скрепя сердце выделил деньги на покупку здания в Пало-Альто. Джордж взял лишь половину того, что ему предложили.
15
Centesimus Annus (лат. «Сотый год») — энциклика папы римского Иоанна Павла II от 1 мая 1991 года, открытое письмо епископам Римско-католической церкви.
Уж если отец Джорджа не смог понять цели движения рабочих-католиков, с Мигелем Арройо в каком-то смысле все обстояло еще хуже.
Когда Джордж в первый приезд Мигеля в Пало-Альто познакомил его со своими начинаниями, реакция Арройо была подобна той, что позднее продемонстрировала Клара Ибанес.
— Я могу прислать людей, чтобы они навели здесь порядок, — сказал он, когда они устроились в кабинете Джорджа.
— Все равно скоро обязательно становится опять грязно.
— Это все хорошо и чудесно, Джордж. Однако проблема гораздо серьезнее, и такими методами ее не решить.
Мигель приходил в экстаз, ведя по улицам Лос-Анджелеса толпу нелегальных иммигрантов, требующих… Требующих что? Свои права. А права — это то, что другие должны тебе. И это также было перекладыванием своей ноши на чужие плечи. Начинать надо с того, чтобы помогать друг другу.
Конечно, перед Мигелем стояла еще одна проблема: латиноамериканцы, живущие в Соединенных Штатах уже на протяжении нескольких поколений, легальные иммигранты, многие из которых относились к нашествию нелегальных иммигрантов так же враждебно, как и англосаксы.