Рэмбо 3
Шрифт:
Лишенным эмоций голосом, полковник объявил:
— Я хочу, чтобы вы ответили на вопросы.
Траутмэн прикрыл рукой глаза, защищая их от яркого света, и облизнул вспухшие, в трещинках, губы.
— Вы зря страдаете, — сказал Зейсан. — Может быть, глоток холодной воды? Ответьте на мои вопросы — и вам дадут. Итак, можете ли вы сообщить, где сейчас главарь повстанцев Мосаад Хайдар? И с какой целью вы здесь сами?
— А зачем вы здесь? — спросил Траутмэн. — Почему бы вам не убраться к дьяволу из Афганистана?
— Вы хотите мучиться? Что ж, у меня есть время. — Зейсан сделал знак кому-то в коридоре.
Вошел бритоголовый
Снова началось неописуемое…
ЧАСТЬ V
1
После жаркой пустыни прохладный горный воздух казался сладким. Земля под копытами лошадей была мягкой и податливой. Из-за спины афганца Рэмбо осматривал тропу, вьющуюся между камнями впереди Халида и других всадников. Она поднималась к соснам, чей хвойный аромат казался сейчас величайшим из земных чудес. Там среди деревьев Рэмбо заметил движение и уже было вскрикнул, предупреждая, но понял, что это были дети. Несмотря на свое горе, Халид попробовал улыбнуться. Дети бежали рядом с лошадьми.
Вскоре деревья расступились, открывая поляну, окруженную скалами. Слева небольшой водопад наполнял каменный бассейн. По всей поляне стояли палатки, на некоторых была накинута маскировочная сеть. Женщины в чадрах и длинных платьях до лодыжек готовили на поляне еду на бездымных углях в каменных очагах. Одни замешивали тесто для хлеба, другие штопали одежду, третьи кормили животных. Мужчины собирались в кружки, пили чай и чистили старые английские ружья. Одна из групп наблюдала борьбу двух подростков. Зрители выкрикивали советы и подбадривали борющихся. Когда Халид со своим отрядом въехал в лагерь, жители деревни бросили свои занятия и столпились вокруг прибывших. Сначала они обрадовались Халиду и его людям, потом встревожились, глядя на их печальные лица. На Рэмбо смотрели с подозрением, как на неверного и чужака.
Халид и его дочь спешились и стали рассказывать о происшедшем. Раздались горестные стоны.
Рэмбо стоял сзади.
Подошел Муса.
— Это их лагерь? — спросил Рэмбо.
— Да, пока их не найдут русские. Халид решил, что в деревне слишком опасно. Он выбрал это место и перевести людей сюда. Но не смог все сразу. Слишком много народа. Слишком много вещи перевозить. Свою дочь и жену он оставил в деревня, не делая для нее никакие поблажки. Сегодня он за ними вернулся.
Рэмбо представил, что творилось в душе Халида. Стремление Халида к справедливости стоило его жене жизни.
— Скоро русские найдут это место, — сказал Муса, — тогда придется искать новое.
— Потом опять, — добавил Рэмбо. — И так — без конца.
— На все — воля Аллаха, — заключил Муса.
2
Под палатками находилось несколько потайных входов в скальные пещеры. В одну из пещер, довольно просторную, Халид ввел Рэмбо и Мусу. Солнце садилось, и там уже царил сумрак.
Это был лазарет. Больные и раненые лежали на расстеленных одеялах и сене или на пропитанном кровью холсте. Рэмбо увидел здесь костыли и искусственные конечности из дерева и из металла и почувствовал себя будто в магазине Пешавара. На каменном карнизе лежало несколько деревянных ног. Под потолком была протянута веревка, на которой висели керосиновые
Халид подвел дочь к фигуре, склонившейся над раненым. Человек менял повязку на окровавленной груди. Когда он выпрямился, Рэмбо увидел усталую блондинку лет сорока, одетую в рубашку и брюки цвета хаки. Черты лица ее были грубоваты. Она закурила.
Осипшим голосом он повторил ей свой рассказ.
Глаза женщины сузились. Она что-то ответила, потрясенная услышанным, и повернулась, чтобы осмотреть Халиму. Девочка не реагировала на происходящее, замкнувшись от горя и только что пережитых кошмаров. К ним подошла афганская женщина в чадре, чтобы помочь. Халид озабоченно смотрел, как ребенку обрабатывают раны и синяки. Потом отвел ее в сторону. Собственное горе он постарался спрятать, чтобы хоть как-то поддержать ее.
Блондинка изучающе посмотрела на Рэмбо.
— Американец? — спросила она с голландским акцентом, не вынимая сигареты.
Он кивнул.
— Мишель Пиллар, — блондинка протянула руку.
— Рэмбо, — он пожал ее.
Она продолжала расспросы: — У вас с собой нет фотоаппаратуры. Очевидно, вы не журналист. Вы здесь явно не для того, чтобы поснимать и сбежать. Тогда зачем?
— Я разыскиваю кое-кого.
— Кого? — женщина затянулась сигаретой.
— Друга. Другого американца. Русские взяли его в плен.
Помоги ему Бог. Где они его держат?
— Надеюсь, эти люди подскажут мне. Внезапно вклинился Халид.
— Он просит вас говорить потом, — сказал Муса. Халид вышел из пещеры. Рэмбо и Муса последовали за ним.
— Он и все остальные будут молиться. Когда они кончат, ты поговоришь с советом.
3
Наступила ночь. Тридцать партизан расположились у костра. В их черных глазах отражался огонь. Взоры собравшихся были устремлены на Рэмбо. Халид сидел с левого края. На совет явились два командира других отрядов. Один был худой чисто выбритый молодой человек лет тридцати. Его звали Рахим, и, похоже, по положению и авторитету он был на равных с Халидом. Другой — мрачный мужчина лет сорока, высокий и бородатый. В его бороде серебрились пряди седых волос. Звали его Мосаад. Обращались к нему все как к живому герою легенды.
Было ясно, что Мосааду не нравилось иметь дело с чужаками и особенно с неверными.
Пока Мосаад, Рахим и Халид вели друг с другом жаркую беседу, Муса сидел рядом с Рэмбо и давал пояснения.
— Мосаад говорит, что ты русский шпион.
— Это чушь, — возразил Рэмбо. — Шпион станет стрелять по своим вертолетам.
— И Халид так сказал. Мосаад говорит, что русский не ценят человеческую жизнь, даже своих же русских. Он считает, что русский на все пойдут, чтобы обмануть и убить нас.
— Я же спас дочь Халида. Неужели этого не достаточно, чтобы понять, что я не враг.
— Мосаад спрашивать, почему тогда ты не спас всех люди в деревне. Халид говорит, он верит тебе. Мосаад утверждает, что ты из КГБ. Рахим — как это у вас говорят — колебаться.
Партизаны молча слушали спор трех вождей. Муса объяснял:
— Халид убеждать их, что ты не русский. Выглядишь не как русский и говоришь не по-русски.
— Хорошо.
— Но я думаю, они не будут тебе помогать.
Партизаны повернулись к Рэмбо. Муса заговорил с ними уважительно и горячо. Рахим прервал его. Пока говорил он и другие вожди, Муса переводил.