Рэмбо на Сонг-Бо

Граф Конрад

Глава 15

Ма увидела Рэмбо с двумя автоматами на плече и ни о чем не спросила. Он положил автоматы и бросил на них пояс с ножом.

— Это может тебе пригодиться, — сказал он. — А может и не пригодится. Пусть будет с тобой.

— Ты хочешь снова идти? — спросила Ма.

— Да. Я хочу посмотреть кое-что.

— Но ведь ты убедился, что лагерь пуст. Ты выполнил задание.

— Нет. Я еще не выполнил задание. Они требуют доказательств. И я иду сейчас за ними.

Мы не могла понять, какие ему еще нужны доказательства и где он их сможет достать.

— Что

же ты хочешь делать? — спросила она.

— Ты останешься здесь и будешь ждать меня. А я скоро вернусь.

— С доказательствами? — Да.

Рэмбо достал из чехла лук, колчан со стрелами и повесил все это за спину.

— Зачем тебе это? — спросила Ма.

— Я не люблю шум. Обычно они первыми начинают шуметь. Но тут уж ничего не поделаешь.

Ма чувствовала, что теперь его не остановят никакие силы, но все же еще раз напомнила ему:

— Рэмбо, ты выполнил задание. Мне сказали, что ты не будешь драться. Ты нарушаешь приказ.

Рэмбо посмотрел на нее темными, как омут, глазами.

— Приказ? Хватит мне приказывать! Я свободный человек и делаю то, что велит мне моя совесть. Тот, кто мне приказывает, — лжец. Такие не имеют права приказывать. — Он наклонился к Ма и попросил: — Ведь ты подождешь меня? Я должен идти, иначе я не прощу себе этого. Я скоро вернусь, Ма. И ты меня жди.

ЧАСТЬ II

Глава 1

Рэмбо посмотрел на часы: через десять минут Нгуйен должен сменять часового, и вряд ли он заступит на пост хоть минутой раньше. Пожалуй, это единственный воинский ритуал во всех армиях мира, который соблюдается неукоснительно и в годы мира, и в годы войны — смена караула. Потому что здесь действует не столько приказ — орудие насилия старшего над младшим, сколько чувство солдатской солидарности, уважение к товарищу по оружию.

Нгуйен уважал своего дуньти — друга, товарища, и поэтому готов был сменить его минута в минуту. Он стоял, прислонившись спиной к каштану, курил сигарету и молча смотрел, как его подруга приводит себя в порядок.

Эта девушка больше всего сейчас беспокоила Рэмбо. Он не воевал с женщинами, его врагами были солдаты. Но теперь она встала между ним и солдатами, и с ней надо было что-то делать. Ему нужен был Нгуйен. Но его подруга могла наделать столько шума, создать такую панику, какую не вызовет даже одиночный выстрел. Выстрел может быть и случайным, женский крик о помощи — совсем другое дело. А Рэмбо не хотел убивать ее, он просто не мог этого сделать, чтобы не потерять уважения к самому себе. И он решил действовать по обстановке, тем более никто не мешал ему быть хозяином положения.

Нгуйен загасил сигарету и обнял девушку за плечи.

— Пойдем, любовь моя. Мне пора. — Я готова.

Они направились к машине, а Рэмбо стал обходить их и остановился в зарослях так, чтобы видеть и хижину, и мотоцикл. Нгуйен, а за ним и девушка вышли из зарослей и подошли к хижине.

— Дуньти! — тихо позвал Нгуйен и осмотрел то место, где стоял часовой, которого он должен был сменить.

Ясно, он искал свой автомат и пояс И когда он не нашел ни того, ни другого, его осенила догадка, и он тихо засмеялся.

— Мой друг давно уже видит

второй сон. Хорошо еще, что догадался взять мой пояс, а то бы его могли сожрать крысы.

— Проводи меня, — сказала девушка.

— Конечно, — согласился Нгуйен. — Я помогу тебе оттащить мотоцикл подальше, и там ты его заведешь. А то ты разбудишь весь караул, и уж тогда мне несдобровать.

Они подошли к мотоциклу, и Нгуйен повел его по тропинке. Рэмбо последовал за ним. Ярдов через тридцать Нгуйен остановился и, тяжело дыша, сказал:

— Ну и машина у тебя!.. У меня уже не осталось сил на дежурство.

— Нгуйен, ведь я на ней езжу, а не она на мне, — девушка засмеялась, чмокнула парня в щеку и завела мотор. — Пока!

Треск разорвал ночную тишину, и вонючее облако бензиновой гари окутало ближайшие заросли. Нгуйен замотал головой и нагнулся, закрывая согнутой рукой нос и рот. Он уже не разогнулся. И даже ничего не успел понять, когда в одном прыжке на него навалилось что-то огромное и тяжелое и чем-то остро и горячо ударило в сердце.

Рэмбо оттащил Нгуйена в заросли. С этого места часового на вышке не было видно. Рэмбо прошел несколько шагов и увидел на фоне чистого звездного неба черный корпус прожектора. Куда же делся часовой? Спуститься он не мог — это строжайше запрещалось инструкциями. Рэмбо знал об этом. Значит, он спит или лежит под прожектором.

Треск мотоцикла мог разбудить караул, и надо было торопиться.

Начальнику караула приснился кошмарный сон — будто на его пост напала рота американских солдат. Бой разгорался с каждой минутой, но, странное дело, все происходило в абсолютной тишине: не было слышно ни автоматных очередей, ни разрывов гранат, ни криков, ни стонов раненых. Это был какой-то нереальный, фантастический бой, и начальник караула действовал, как заведенная машина. И вот, когда, казалось бы, все было кончено, из-за кустов появился огромный американский солдат с волосатыми руками и направил на него ствол автомата. Начальник хотел упасть на землю, побежать, но не мог даже пошевелиться. Он с ужасом смотрел в дуло автомата и ждал неминуемой смерти. И она пришла.

Треск автоматной очереди разорвал тишину, и начальника караула подбросило на циновке. Он с трудом успокоил заколотившееся сердце, и в самом деле услышав треск. Но это был треск удалявшегося мотоцикла. Начальник караула огляделся и увидел, что его соседи тоже сидят на циновках и смотрят на него испуганными глазами.

— С меня хватит! — рявкнул начальник и стукнул кулаком по циновке. — Я прекращу это безобразие! В конце концов это военный пост или бордель?!

От его крика зашевелился и четвертый солдат, которого не смог разбудить треск мотоцикла.

— Прекрати это безобразие, начальник, — хмуро согласился солдат слева, которого подняли за эту ночь уже второй раз. — Только не шуми, пожалуйста, — люди хотят спать.

— Кажется, вы все у меня теперь поспите, — пробормотал начальник. — Вот сейчас придет Нгуйен… — он посмотрел на часы. — А-а, Нгуйен проводил свою милашку и заступил на пост… Кого он сменил?

Никто ему не ответил. Его соседи уже лежали и смотрели в потолок — сон был разбит. Начальник караула стал ждать сменившегося часового, но он не шел.