Рэмбо на Сонг-Бо
Шрифт:
Но часовой слишком хорошо знал голос своего товарища, чтобы спутать его с чьим-либо другим. Он включил прожектор, и в то же мгновение стрела насквозь пронзила его шею. Он дернулся и опустился на площадку.
Рэмбо взбежал по узкой бамбуковой лестнице наверх и выключил прожектор. Когда после яркого света глаза его привыкли к темноте, он осмотрелся и увидел остальные три вышки. Третья, у противоположной стороны, была слишком далеко. Но до двух других можно было достать, если хорошо постараться. Рэмбо хорошо видел силуэты часовых,
Рэмбо легко снял двумя стрелами часовых. Дальний часовой должен теперь успокоиться — никакой тревоги не было. Мало ли что могло заинтересовать его товарища у противоположной стены — зверь, подозрительный шум. Да он просто мог осветить постового внизу, чтобы тот не дремал.
Джек ждал Рэмбо на прежнем месте. Он не знал, куда ему идти и стоит ли идти вообще, не представлял себе, что происходит, и была минута, когда он хотел уже было возвратиться на свою гнилую подстилку. Но, вспомнив о клетке, решил, что лучше уж покончить со всем раз и навсегда здесь, под открытым небом, чем гнить заживо в зловонной яме.
Рэмбо появился перед ним словно из-под земли. Он бросил ему автомат и дал знак следовать за собой. Джек поднял оружие и впервые за многие годы снова почувствовал себя человеком — солдатом. Теперь у него в руках был автомат, и он мог сражаться, мог снова защищать себя, и никакие силы не способны были вернуть его в унизительное рабство. Ему показалось даже, что он совсем перестал чувствовать боль в плече.
— Как тебя зовут? — спросил Рэмбо, когда они отошли подальше.
— Смит, Джек Смит, — ответил бывший солдат и попросил: — И не надо так быстро — я отвык от этого.
— Тебе придется немного потерпеть, — сказал Рэмбо, не сбавляя шаг. — У нас мало времени. Что у тебя с плечом?
— Наверное, заражение. Не знаю.
Рэмбо все же остановился, чтобы Джек мог отдышаться, и посмотрел на небо.
— Скоро светает. Пока дойдем, рассветет, — сказал он и спросил: — Откуда ты?
— Из Аризоны.
— Я там родился.
— Где? — вскинулся Джек. Его глаза стали лихорадочно ощупывать лицо Рэмбо, словно он надеялся увидеть знакомые черты.
— В Финиксе, — ответил Рэмбо. — Но я давно там не был.
— В Финиксе! Скажи на милость… А я из Тусона. Это же совсем рядом — и тридцати миль не будет!
— Пошли, — коротко сказал Рэмбо, и Джек замолчал. Он понял — при такой ходьбе лучше не разговаривать.
Через полсотни ярдов Джек опять стал задыхаться и хотел уже попросить Рэмбо остановиться, чтобы передохнуть, когда тот сам присел вдруг на корточки, приложил ладони ко рту и издал скрипучий звук, напоминающий крик павлина. Ему ответили. И почти тотчас из зарослей вышла Ма. Она посмотрела на Джека и все поняла.
— Ты все-таки нашел их?
— Да. Но я не могу увести всех. Принеси мою сумку.
Ма скрылась в зарослях и вернулась с сумкой и двумя автоматами.
Уже совсем рассвело. Рэмбо велел Джеку сесть, вынул из сумки флягу и ампулу с одноразовым шприцем.
— Если не будешь дергаться, мы быстро покончим с этим.
Он снял с Джека то, что осталось от рубашки, осмотрел рану и промыл ее спиртом. Потом протер смоченным в спирте тампоном руки, нож и подал его Ма ручкой вперед.
— Держи.
Он сделал Джеку укол в предплечье, и когда боль стала тупой и словно чужой, полоснул по опухоли ножом. Джек отвернулся, и под его скулами заиграли желваки. Он чувствовал, как этот парень копошится в его ране, потом ощутил на руке теплую струйку и не стал смотреть, что это — кровь или спирт. Он с трудом проглотил в горле горячий комок, и когда посмотрел на плечо, то увидел на месте раны чистый пластырь.
— Помоги ему одеться, — сказал Рэмбо Ма и стал укладывать сумку.
— Спасибо, Рэмбо, — Джек расчувствовался и, видимо, не собирался ограничиться одним коротким «спасибо», но Рэмбо повесил ему на шею автомат и тем самым прекратил разговор.
И в этот момент со стороны лагеря раздалась длинная, очень длинная автоматная очередь.
Глава 4
Начальник лагеря — коротышка Дин — загостился в эту ночь у своего приятеля в соседней деревне. Приятель слыл зажиточным крестьянином и был обязан Дину. С тех пор, как рядом появился лагерь бывших военнопленных, не пожелавших возвратиться на родину, — так объяснил крестьянам Дин, — на полях появилась дешевая рабочая сила. Дин не скупился и сдавал своих янки внаем поштучно или группами, установив умеренную плату за каждый рабочий день своего раба. За это его снабжали продуктами и водкой. В деревне начальника лагеря уважали, и каждый старался чем-нибудь угодить ему. Своему приятелю Дин давал бывших солдат бесплатно.
Когда было уже много съедено и выпито, Дин вдруг вспомнил о дочке хозяина.
— Послушай, — спросил он, с трудом разлепляя отекшие веки, — а где твоя красавица?
— Ах, господин начальник, что вам моя дочь! Вы можете взять себе любую женщину в деревне.
— Так где же она?
Дину нравилась дочка приятеля, и он непременно хотел видеть ее.
Наверное, поехала в лагерь, господин начальник. В деревне скучно, вот и ездят девушки развлекаться с вашими парнями. Что в этом плохого?
Дин не видел в этом ничего плохого. Пусть развлекается, и его парням веселее. А то они совсем скоро одичают в этих джунглях. И еще неизвестно, сколько им всем еще торчать здесь. Нет, конечно, никто его не дергает, служба спокойная. И в округе его уважают. Но все же… Что хотел сказать Дин, он и сам не знал, — мысли его уже путались. И в это время он услышал треск мотоциклетного мотора. Мотоциклист подъехал к хижине, и мотор заглох.
Вошла дочь хозяина.
— Где ты была, дочка? — спросил хозяин. — Уже так поздно.