Рэмбо под солнцем Кевира
Шрифт:
Рэмбо посмотрел, что ему досталось в наследство от Пери, и был очень обрадован, когда обнаружил в тумбочке спиртовую горелку и с полфунта китайского чая в расписной жестяной коробке. Он еще не знал, что пьют в Иране, но ему почему-то показалось, что нужно привыкать к чаю, тем более что это не создавало для него никаких неудобств — ему было совершенно все равно, к чему привыкать. Холодильник был забит консервными банками и бутылками с пепси. Запас был основательным, и это освобождало Рэмбо от хождения в столовую, которую он терпеть не мог. У палатки остановилась машина, и чей-то голос
— Господин Салам! К вам можно?
Черт побери, ведь это он и есть «господин Салам»!
— Войдите, — Рэмбо откинул полог.
В палатку вошел тот самый «зеленый берет», который отвозил его с Пери в «посольство». В руках он держал внушительную картонную коробку и целлофановый пакет.
— Это вам от господина полковника, — он поставил на стул коробку. — А это постель, — на кровать лег целлофановый пакет. — Чтобы вы хотели на обед, господин Салам?
— Спасибо за все. Как тебя зовут?
— Боб Симеон, господин Салам, — «берет» улыбнулся и показал все свои белые крепкие зубы.
— Боб, мне право неловко тебя утруждать…
— Я только исполняю приказы полковника Траутмэна, — перебил его Боб. — Господин Пери остался доволен мной.
— Ну если так, — улыбнулся Рэмбо, — корми меня так же, как ты кормил господина Пери. Я не привередлив, Боб.
— Понял, господин Салам. Душ, туалет и вода в ангаре. Он пуст и всегда открыт. Что еще?
— Благодарю, Боб. Я не стану утруждать тебя. Можешь идти.
— Счастливо оставаться, господин Салам, и Боб с белозубой улыбкой скрылся за пологом.
Рэмбо услышал, как «джип» заурчал и, коротко рявкнув, швырнул из-под колес мелкий гравий. Он открыл коробку и увидел в ней не менее двух десятков книг. Наверху в зеленом бюваре лежали листы с планами американского посольства в Тегеране. Рэмбо быстро перебрал их и нашел то, что ему было нужно: план подвального помещения и схему канализационных «сооружений. Он отложил все это в сторону и стал вытаскивать из коробки книги: „Географический словарь Ирана“, „Краткий путеводитель по Ирану“, „История Персии“, „Американцы в Иране“, словари, грамматики, справочники. Он разложил их на кровати, сел против них и задумался. Но мысли его были далеки от этих книг — он уже видел себя в Тегеране у американского посольства. Игра „зеленых беретов“, видимо, была расписана по минутам и секундам и исключала все случайности. А они таились на каждом шагу. Но даже если предположить, что „Дельта“ прорвется через тысячную толпу и захватит здание посольства, никакая внезапность не предопределит ход дальнейших событий, у моджахединов всегда останется время уничтожить заложников. Если от них отрекся аятолла, если их бросил на произвол судьбы президент, ничто не помешает охране исполнить свой долг так, как они понимают его.
— Господин Салам разрешит войти?
Рэмбо встал и увидел перед собой молодого человека среднего роста в форме „зеленых беретов“. Из-под черных, сросшихся на переносице бровей на Рэмбо смотрели темные, чуть навыкате, умные глаза. Под тонким прямым носом чернела, будто нарисованная, ниточка усов.
— Здравствуй, Али, — Рэмбо пожал крепкую руку гостя. — Садись, пожалуйста.
— Благодарю, — Али посмотрел на книги и улыбнулся. —
— Конечно, — согласился Рэмбо. — Это всегда короче и проще. Угостить тебя чаем?
— С удовольствием выпью чашечку.
Рэмбо поставил на горелку чайник и, сдвинув книги в сторону, сел на кровать.
— Думаю, ты поможешь мне быстро с этим разобраться, — он кивнул на книги. — У меня мало времени. Очень мало, понимаешь?
— Понимаю. У меня его еще меньше. Я иранец и должен быть сейчас там, а не здесь.
Это Рэмбо устраивало. Если уж Али так не терпится ввязаться в эту заварушку, он не станет тянуть.
— Отлично, — согласно кивнул Рэмбо. — Тогда, пожалуй, завтра с утра и начнем. Не возражаешь?
— Почему не сейчас же? — удивился Али.
— Сегодня я должен закончить свои дела.
Рэмбо заварил чай и разлил по чашкам. Палатка наполнилась восхитительным ароматом. Али даже зажмурился от удовольствия.
— Камаль, откуда это у тебя?
— Досталось по наследству, — Рэмбо отхлебнул глоток и спросил: — Послушай, ты был в Тегеране?
— Я там родился. Тебя, конечно, интересует американское посольство? — Али спокойно посмотрел на Рэмбо из-под сросшихся бровей. — Я в нем бывал и не раз. Мой отец вел дола с некоторыми американскими фирмами и за это мог пострадать. Сейчас я не знаю, где он, и хочу найти его.
Рэмбо промолчал. Еще одна несправедливость! Ну почему отец должен искать сына, сын — отца? Неужели только потому, что кому-то не терпится поиграть в большую политику, в которой уже нет стран, а есть регионы, нет людей, а есть человечество? Кому нужна такая политика, в которой человек не находит себе ни покоя, ни утешения?
Али заметил, как изменилось вдруг настроение Камаля, и проникся к нему благодарностью за молчаливое сочувствие.
— Извини, — сказал он, — я отвлек тебя от разговора напоминанием о своем личном горе. Но раньше или позже мне все равно придется рассказать тебе о своем отце. Ты спросил о посольстве. Его макет строился по плану, и ничего нового добавить я тебе не смогу.
— Скажи, Али, как ты думаешь, в какой части посольства могут держать заложников?
— Я бы выбрал для этого подвал.
Рэмбо согласно кивнул — именно так думал и он.
— Но, как ты можешь догадаться, — добавил Али, — по подвалу я не лазил. И потом должен сразу же предупредить тебя: пятьдесят заложников вместе держать не станут. Они могут быть разбросаны не только по всему Тегерану, но даже по другим городам.
— Это ты так думаешь, — спросил Рэмбо, — или это обычная практика?
— Практика, — уверенно сказал Али. — Так было в Ливане, когда „Хезболлах“ — „Партия Аллаха“ — держала заложников в подвалах нескольких домов в шиитском предместье Бейрута и в казармах Баальбека. Так действует группировка „Исламский джихад“ и шиитское движение „Амаль“ Почему же моджахедины должны действовать по-другому?
— Но какой же тогда смысл в операции группы „Дельта“?
— Камаль, — укоризненно произнес Али, — а откуда тебе известно, что целью операции является освобождение заложников — обычных чиновников, не представляющих никакой ценности?