Ремесло древней Руси
Шрифт:
Сбыт кузнечных, бондарных и сапожных изделий нам, к сожалению, неизвестен. В лучшем положении находятся деревенские литейщики-ювелиры, продукция которых в изобилии представлена наборами разнообразных женских украшений в курганах.
Заслуга первой научной систематизации огромного материала древнерусских украшений принадлежит А.А. Спицыну [900] .
А.А. Спицыну удалось выявить отдельные замкнутые области распространения украшений (преимущественно височных колец) и сопоставить карту этих областей с картой древнерусских племен в «Повести временных лет». Получилось, что каждый тип височных колец соответствовал определенному
900
А.А. Спицын. Расселение древнерусских племен по археологическим данным. — ЖМНИ, 1899, август.
Семилопастные — вятичам
Семилучевые — радимичам
Спиральные — северянам
Ромбощитковые — словенам
Браслетообразные — кривичам
Перстнеобразные полутораоборотные — дреговичам
Трехбусенные (?) — полянам
В развитие взглядов Спицына, А.В. Арциховским и мною были написаны монографии, посвященные вятичам и радимичам [901] .
Привлечение нового материала, накопившегося за три десятилетия, позволило уточнить племенные границы и пополнить количество характерных племенных украшений новыми типами.
901
А.В. Арциховский. Курганы вятичей, М., 1930; Б.А. Рыбакоў. Радзiмiчы. — Кроме того, мною подготовлена аналогичная монография о северянах, частично использованная в работе о радимичах.
Выявились любопытная устойчивость женского наряда и значительное единообразие вещей внутри каждого племени. Такое единообразие одежды и головного убора является надежным этнографическим признаком и нередко сочетается с диалектологическими и культурными особенностями данной области. С границами типов одежды совпадают особенности погребальных обрядов и др. П.Н. Третьяков выступил с возражениями против попыток определения племенных границ по украшениям XI–XIII вв. [902]
902
П.Н. Третьяков. Расселение древнерусских племен по археологическим данным. — «Сов. археол.», 1937, № 4; А.В. Арциховский. В защиту летописей и курганов (ответ на статью П.Н. Третьякова). — Там же.
Основные положения П.Н. Третьякова сводятся к следующему:
1) древнерусские племена нельзя изучать по материалам XI–XIII вв., так как к этому времени племенная организация уже исчезла;
2) единство типов украшений на значительной замкнутой территории хотя и совпадает с племенной областью, но может быть объяснено исключительно влиянием крупного феодального города, снабжавшего стандартной продукцией население всего княжества.
Доказательствами этих двух основных тезисов служат:
1) совпадение ареала вещей с границами некоторых княжеств:
2) появление вятичских племенных признаков не ранее XII в.
3) хронологический разрыв между вятичскими и кривичскими курганами;
4) отсутствие какой бы то ни было связи между материальной культурой русских племен эпохи племенного быта и населением этих же областей в феодальную эпоху, производящую коренную смену предметов личного обихода.
Многие из положений
Прежде чем перейти к возражениям, основанным на технологическом анализе вещей, остановлюсь на некоторых общих вопросах. Во-первых, живучесть таких этнографических признаков, как костюм, измеряется иной раз несколькими столетиями. По этнографическим областям XIX–XX вв. можно ретроспективно опускаться вглубь до IX–X вв. (типы жилища, детали костюма, особенности говора), т. е. до эпохи племенного быта. Поэтому использование материалов IX–XIII вв. (радимичи) и XII–XIV вв. (вятичи) вполне правомерно.
Во-вторых, совпадение племенных границ с границами древнейших княжеств совершенно естественно и говорит против П.Н. Третьякова, т. е. свидетельствует об известной монолитности и исторически сложившейся общности населения в определенных рубежах — сначала в виде племенного союза, а затем в виде княжества.
В-третьих, вятичские семилопастные височные кольца появляются не в XII в., а в VIII — нач. IX вв. (см. выше о зарайском кладе и происхождении височных колец).
В-четвертых, на территории бывшей земли вятичей (сохранявшей свое этнографическое единство в костюме и погребальных обрядах) в XII–XIII вв. не было единого феодального центра с мощной промышленностью, а были княжества: Можайское, Тарусское, Козельское, Московское, Новосильское, Брянское, Карачевское, Рязанское, Пронское, Коломенское, Белгородское.
Чем же объяснить живучесть старых (с VIII в.) украшений? Естественнее всего пережитками племенного единства, которые в отдельных случаях могли дожить не только до Даниила Московского, но и до XIX в.
Возражая П.Н. Третьякову по конкретным вопросам, поднятым им в своей заметке, я не предполагаю отрицать роли крупных феодальных городов в снабжении деревни. Больше того, я укажу в дальнейшем изложении ряд вещей, изготовленных в крупных городах вроде Киева, Смоленска, Новгорода и расходившихся по деревням.
Продукция крупных феодальных центров распространяется, не считаясь с былыми племенными рубежами, перескакивает через них, не меняя специфического облика отдельной области, не вытесняя и не заменяя старых племенных типов.
Две стихии — старая, племенная, и новая, городская, — сосуществуют в русской деревне X–XIII вв. Нам надлежит детальнее разобраться в их взаимоотношениях и проверить спорные положения на более широком фактическом материале.
Ввиду того большого интереса, какой представляют замкнутые области племенных украшений, стабильные в своих основных очертаниях на протяжении нескольких столетий, я начну анализ именно с них [903] .
Нам предстоит решить, что представляли собой эти области в экономическом отношении: снабжались ли они из единого промышленного центра или каждая область имела свое местное ремесло с густой сетью микроскопических рынков и районов сбыта?
903
Хронологическая сторона хорошо разработана для вятичей А.В. Арциховским. Им составлена крайне интересная эволюционная таблица семилопастных височных колец, показывающая, что форма этих колец на протяжении XII–XIV вв. существенно менялась, но менялась на всей «вятичской» территории, т. е. историческая общность населения Оки продолжала существовать, несмотря на раздробление между десятком феодальных княжеств.