Ремесло сатаны
Шрифт:
— Нельзя ли точнее, милый Юнгшиллер?
— Хотите точнее, извольте — Швеции!
— Такая маленькая страна и так много требует стали! Удивительная прожорливость!
Однако факт остается фактом. Мисаил Григорьевич прищурился.
— Вы держите меня, кажется, за большого дурака! Послушайте, ведь мы же авгуры, зачем нам друг перед другом закрываться фиговым листочком? Швеция так Швеция! Какое мне дело? Важно заработать на этой комбинации кругленькие пети-мети, — сделал Мисаил Григорьевич характерное движение пальцами. — Это все?
— Нет, не все.
—
— Вы угадали! Ей надо около двухсот тысяч лошадей. Сюда приехали оттуда ливеранты от военного министерства. Предлагают по восьмисот рублей за голову, а так как среднюю ремонтную лошадь мы сумели бы получить за триста рублей, таким образом, полтысячи наживаем на каждой голове… Это не плохо!
— Это совсем-таки не плохо! — поспешил согласиться Железноградов. — Но только вот что странно… Я человек глубоко штатский и в военном деле ничего не понимаю… Но разве в Швеции такое большое число кавалерии?
— Несколько дивизий, и потом Швеция, кажется, мобилизуется.
— А не кажется ли вам, господин Юнгшиллер, что Германия потеряла почти всю свою кавалерию на западном фронте?
— Разве потеряла? — неестественно удивился Юнгшиллер.
— Вот вам и разве… Но не будем ходить вокруг да около… Деньги не пахнут… Ближе к делу: вся эта комбинация — и сталь и лошади — пахнет несколькими свежими миллиончиками… Ни вы, ни я не настолько наивны, чтобы пропустить их между пальцев… Не откладывая, займусь этим и отдам приказ по армии своих агентов. Необходимое количество или почти необходимое того и другого мы добудем.
— Не сомневаюсь! Тем более я так верю в наш изобретательный и финансовый гений, господин Железноградов. Но самое главное — получить разрешение на вывоз,
Мисаил Григорьевич улыбнулся с презрительно-самоуверенным видом, пожав плечами.
— Ничего не может быть легче: мы все это обтяпаем через Елену Матвеевну.
— Ну, конечно же, конечно! Я совсем упустил из виду нашу благодетельницу.
— Итак, мы начинаем! — фальшиво пропел Мисаил Григорьевич.
Многочисленная армия модного всевластного банкира зашевелилась, проявляя особенно кипучую нервную деятельность.
Всех этих господ коммивояжерского типа выбросило недавно каким-то стихийным приливом. Это была накипь войны, вернее, накипь тыла.
Она существовала и раньше, но не кидалась в глаза, прозябающая в темном мизере, голодная, обтрепанная, небритая, в заношенном белье…
Эти мелкие биржевые зайцы, ничтожные комиссионеры, безвестные проходимцы собирались в кофейнях, на Невском перед банками, маячили под внушительными портиками биржи. Они ездили в трамваях, норовя не платить за билет, хвастаясь, что делают это из принципа, что это для них род спорта.
Грянула война, и какая разительная перемена декораций и грима! Воспрянула голодная проходимческая шушера. Откуда только что набралось! Милостивые государи коммивояжерского типа стали торговать солдатскими шинелями, бензином, полушубками, йодом, железом, мукой, сахаром — всем, что идет на потребу чудовищному хозяйству
Наживались громадные деньги. Наживались на том, что Икс познакомил Игрека с Зетом, свел их в кабаке.
Дорогие рестораны с тепличными пальмами, метрдотелями, напоминавшими дипломатов и министров, стали ареной деятельности этих «новых людей», вчера еще бегавших по кофейням и терпеливо дежуривших в дождь у банковских подъездов.
Новые люди проснулись богачами, которые могут швырять сотни и тысячи. Это сознание опьяняло их.
Повсюду — к «Медведю», «Контану», «Кюба», «Донону», где прежде собиралась изысканная, внешне во всяком случае, публика, этот новый чумазый, туго набивший в несколько часов свой бумажник, принес и свое собственное хамство, привел своих женщин, вульгарных, крикливых, не умеющих есть, богато, с вопиющей безвкусицей одетых и с крупными бриллиантами в невымытых ушах…
Сами чумазые успели приодеться у лучших портных. Но платье сидело на них, как на холуях, и духи, купленные в «Жокей-клубе», не могли заглушить годами впитывавшийся запах грязных, трущобных меблирашек, где в тесной комнатке рядом с кроватью-логовом плавали в мыльной воде желтые окурки дешевых папирос…
Новые люди, вызывая откровенно презрительные улыбки у всегда таких непроницаемых «каменных» метрдотелей, кромсали рыбу ножом, засовывая себе в рот чуть ли не половину острого лезвия.
Год назад они робко жались в передних этих ресторанов, вытребованные сюда спешно каким-нибудь зайцем покрупнее. А теперь они сами здесь «господа» и с непривычки, не зная, как держаться, заискивают перед прислугой, фамильярничают со швейцарами, хлопая их по плечу: «Как ваши детки, Герасим?» и суя рублевку, чтобы казаться «настоящими барами».
Они хотели, чтобы от них воняло деньгами. Они требовали самых дорогих вин, закусок, швырялись направо и налево шальными «чаями». И все же лакеи служили им нехотя, презирая их. Они, эти новые люди, почувствовали себя вдруг спортсменами, появляясь на скачках, играя, самодовольно целуя руки у модных кокоток и содержанок, прежде таких заоблачно далеких, недосягаемых, а теперь доступных по цене…
Вот она, армия некоронованного монарха, которым был для нее Мисаил Григорьевич! Иногда он делал инспекторский смотр, появляясь в один день в нескольких ресторанах. Завидев издали фигурку с животиком и с хищным профилем, вся эта сволочь вскакивала и, бросая своих собеседников, устремлялась к своему шефу, подобострастно ожидая от него откровений оракула…
Он знал свою армию, армия знала его. После своей беседы с Юнгшиллером он кликнул клич:
— Нужна сталь! Скупайте сталь!
Целую банду снарядил и командировал Мисаил Григорьевич в глубь России и на юго-восточные окраины скупать лошадей для «шведской кавалерии».
22. «АССИРИЕЦ»
Бледно-матовый «ассириец» проснулся на широкой деревянной кровати. Весенний мягко-лиловатый вечер пока еще прозрачными сумерками вливался в окна.