Рэми и Remmi
Шрифт:
хоть она и цапнула меня за палец.
– Она может, - призналась я и зевнула. Надо вставать, надо. А не хочется... Выражение лица у моего мужчины внезапно стало очень интересным.
– Ты чего? Он не ответил, но взгляд на мою обнаженную сползшим одеялом грудь был красноречив. Рука, накрывшая живот - тоже.
– Все ясно, - вздохнула.
– Вставать пока рано.
– Что-то я не поняла, что Белочка и мой пес делают у вас дома?
– Недоумевала я позже, уже садясь в машину.
– Олег сказал, что жених Белочку приревновал к нему, они поссорились,
– Вот скотина!
– Кто? Олег?
– Да причем тут Олег? Я про Сашкиного жениха. Это ж надо было выгнать беднягу ночью на улицу! Мой гневный монолог оборвал звонок. На этот раз надрывался мой телефон, хоть номер и не был знаком.
– Алло?
– Ремиль?
– Да. С кем имею честь?
– Я секретарь вашего отца, Илья Васильевич Летин. Не бросайте трубку, с вами желает говорить ваш отец.
– Черт!
– отключиться я просто не успела.
– Привет, Ремиль.
– Привет пап.
– Ты, кажется, не очень рада меня видеть.
– Да как тебе сказать, чтоб и правду и не обидеть... Не особо. Но я привыкла.
– Ремиль, ты, конечно, прости меня, что долго не звоню, но ты ведь сама понимаешь... Никуда не деться.
– Понимаю.
– Если я приеду в Россию, мы увидимся?
– Не знаю.
– Ладно, понимаю. Просто знай, что если приеду, то только ради тебя, моя девочка. Целую.
Я прикрыла рот рукой, чтобы не всхлипнуть в трубку. И сбросила звонок.
– Это кто был?
– Настороженно спросил Серый.
– Реми, ты чего, плачешь?
– Это был мой отец.
– С ним что-то случилось?
– Нет.
– А что тогда? Да не молчи ты, Реми! Что такого произошло, что ты плачешь?
Я вытерла слезы, шмыгнула носом, но ком из горла не пожелал уходить.
Машина остановилась, в каком-то парке, судя по деревьям вокруг, тишине и отсутствию людей.
– Ты чего остановился?
– недоуменно повернулась к нему.
Серый отстегнул ремень безопасности и повернулся в кресле боком. Лицо у него было более чем серьезное.
– Рассказывай, - велел он. И добавил, смягчая тон своих слов, - Пожалуйста, Реми.
Я протянула ему руку, и он без вопросов сжал ее своими. Так было легче.
– Мой отец - художник, - начала я.
– Довольно известный в некоторых кругах. И действительно талантливый. Не как я, за его картинами охотятся коллекционеры и просто знатоки искусства. Не знаю уж, какой он там национальности и где родился, но жил какое-то время в России. Моя мать была одной из его "полугодок". Он терпеть не мог тратить время на женщин и ухаживания, но в то же время они ему быстро надоедали. Так что идеальным вариантом стали фанатки с которыми он спал по полгода, а потом бросал. Мою мать тоже бросил, а эта глупая курица попыталась использовать беременность как предлог для свадьбы. Фатальная ошибка всех женщин, надо сказать. Ну, отец ее, конечно же, послал, а меня после рождения забрал себе, взамен платя ей алименты. Она с радостью согласилась...
Но мой отец это не просто мужчина - он настоящий талант... Он работает запоями, по несколько месяцев пропадая в мастерской, в которую переоборудовал всю нашу квартиру. В это
Тут надо пояснить, что просто нанять няню для отца не было выходом. Он одиночка по натуре, и терпеть не может рядом с собой лишних людей. Так что Женя, как и многие последующие, была и няней, и поваром, и его любовницей и уборщицей... Полный набор, в общем. Она не жаловалась, потому что платил отец не скупясь. Но со временем ей захотелось большего и он тут же сменил ее на другую. Эту звали Дашей, и доброй она не была вовсе. Когда отец узнал, что она меня бьет, он за волосы протащил ее по лестнице подъезда и выкинул на улицу.
После нее была "мама номер два", Наташа. Она продержалась до моего первого класса и была, наверное, единственной из всех, кто по-настоящему ко мне привязался. Она плакала, когда отец ее бросил.
Потом была Вика, терроризировавшая меня своей любовью к шмоткам, моде и гламуру, потом другая Женя, с которой мы каждый вечер распивали вино на кухне. Потом были двойняшки Сара и Зара, итальянки не говорящие по-русски, потом китаянка, японка, и, наконец, мулатка. Это когда отец получил признание и его стали приглашать за границу, откуда он и привозил своих зверюшек. Кроме отца, меня и его баб, в квартире постоянно находились папины ученики. Только парни, потому что отец верит, что женщина не может быть талантливой по-настоящему.
Я росла в этом хаосе с рождения. У меня всегда были карманные деньги - вдоволь, больше, чем у сверстников. Всегда самые новые телефоны от спонсоров, мотоцикл, бесчисленные всевозможные компьютеры. У меня не было только семьи. Отец обращал на меня внимание раз вы месяц, когда давал свою карточку и разрешал снять с нее столько, сколько я пожелаю. Ну, или еще когда хотел, чтобы я сопровождала его на выставках и "светила лицом".
Я его ненавижу, знаешь. Люблю и все равно ненавижу, потому что когда мне хотелось плакать, я не могла к нему подойти, чтобы, не дай бог, не оторвать от работы. У меня даже не было своей личной комнаты, потому что в ней всегда спали один-два его ученика... Как-то утром он принес мне ключи от машины и указал на новенький спортэйдж за окном. Я спросила: "В честь чего?" А он сказал: "Сегодня шестнадцатое апреля дочка, тебе шестнадцать лет." Я заплакала. Заплакала потому что мой день рождения шестнадцатого февраля, а он сказал на это лишь "Прости, я забыл."
Тогда я психанула, продала машину, собрала все деньги, что у меня были и купила себе квартиру. Как оказалась, агентства закроют глаза на что угодно, не то, что на возраст, стоит лишь заплатить им больше. Я переехала, устроилась на работу в кафе официанткой . Он позвонил через полтора месяца и спросил, почему я не появляюсь дома. Я ничего не ответила. Просто перестала с ним общаться... Так закончила школу. Поступила в техникум, где познакомилась с Ленкой, Белкиной старшей сестрой. Отучилась и даже работала некоторое время по специальности, но не выдержала и пошла в вольные художники.