Реми
Шрифт:
— Реми, — стонет она, когда я облизываю пятно влаги на кружеве. Она раньше никогда не носила кружево, и я могу увидеть ее киску, розовую и аккуратную под тканью. Издав низкий глубокий стон, я развожу ее ноги шире и еще раз ласкаю ее языком, затем я встаю из-под юбки, поднимаюсь на ноги. Я так разгорячен, что скоро превращусь в угли.
Грудь Брук вздымается, и она немного отклоняется назад, выглядя изумленной, влюбленной и прекрасной с поднятым до талии платьем. Ее тело согнуто под неудобным углом, темные волосы спадают сзади и у нее перехватывает дыхание от того,
— Ремингтон, — произносит она, почти умоляюще.
Мое тело сжимается от желания, я подхватываю ее на руки.
— Сегодня тебе достанется, Миссис Тейт, — шепчу я.
— Миссис Дюма-Тейт, — говорит она, расстегивая верхние пуговицы моей рубашки и проводя губами по щетине моего подбородка.
— Без разницы. Ты моя.
Она соглашается, невыразительно промычав, потому что ее рот занят вылизыванием моей шеи. Моя кровь кипит от потребности, когда я укладываю ее на кровать, затем я снимаю с себя рубашку. Пока избавляюсь от запонок, я сдергиваю ее со своих плеч, мои глаза пробегаются по этой полной груди, более полной, чем когда-либо, ее соски больше для моего сына. И для меня.
Внутри я сгораю дотла.
Под ширинкой мой член полностью твердый и все, что мне нужно сделать, это рывком расстегнуть пуговицу на брюках и он вырвется сквозь молнию. Брук пытается выпутаться из своего пышного платья, и я решаю, что она нужна мне обнаженная прежде, чем я начну что-то делать.
Я протягиваю руку и стягиваю с нее юбку, а она вскрикивает и смеется, когда ткань снова рвется и теперь легко спадает с ее тела.
— О, я знала, что это платье не выдержит тебя, я это знала! — счастливо кричит она.
Мы вместе смеемся и, как только она остается в одних трусиках, лежа на спине, я заканчиваю раздеваться и затем стою здесь, у подножья кровати, обнаженный и такой чертовски твердый, что я едва могу ясно видеть. И я смотрю на нее, сердце в груди бешено стучит, а кожа гудит от ее близости.
Я смотрю, смотрю и смотрю. На свою жену. Свою женщину.
Она от нетерпения поднимается и ползет ко мне в этих влажных кружевных трусиках. Она целует длину моего члена, тату над ним, поднимается к кубикам моего пресса, к моей шеи и прокладывает себе путь к моим губам.
— Я так возбуждена из-за тебя, что вся дрожу, — она ласкает мой член.
Я беру ее волосы в кулак и наклоняю ее на дюйм назад, медленно проводя языком по ее губам.
— Тогда позволь мне.
Она улыбается напротив моего рта, затем стонет и открывает рот, чтобы наши языки встретились, и я кладу ее на спину на кровати, заваленной лепестками роз. Хватая горсть лепестков роз возле нас, я поднимаю руку вверх, чтобы осыпать ее лепестками.
Она переводит дыхание, когда они падают на ее тело, ее волосы распущены позади нее, она пробегает пальцами вверх по моим бицепсам, плечам, лаская меня, как я ласкаю эти лепестки роз, двигая ими вверх и вниз по ее телу.
Из ее губ вырывается мяукающий звук, глаза закрываются, а
— Реми…
Пульсируя от необходимости быть в ней, я ложусь рядом и беру ее в свои руки, шепча напротив ее рта:
— Это наша официальная брачная ночь.
— Да, — она потирает руками мою грудь и смотрит на меня полузакрытыми глазами.
— И я хочу, чтобы она длилась как можно дольше, — прижимаюсь к ней губами, без языка, целую уголок ее губ, сверху, снизу… затем по центру. — Я хочу сохранить это мгновение, — хрипло шепчу, — тебя в моих руках, где ничто не сможет к тебе прикоснуться, кроме меня. — Когда я провожу рукой вниз по ее телу, она вздрагивает, позволяя мне ласкать и целовать ее, и она целует меня в ответ медленными разгоряченными движениями языка.
— Ничто, кроме тебя, — соглашается она.
— Вот так, — говорю я.
— Но я такая влажная, — выдыхает она.
— И ты знаешь, что мне это нравится, — бормочу я, лаская ее киску рукой прежде, чем направить ее к верхней части моего тела так, чтобы она была выше меня и я смог ее целовать, схватить за попу и чувствовать ее киску своим членом, в то время, как сжимаю в руках эту сочную попу, не отрываясь от ее губ.
Ее возбуждение возрастает, когда мы целуемся и она начинает приподниматься ко мне навстречу. Я переворачиваю ее на сторону так, чтобы рукой дотягиваться и ласкать ее киску через трусики. Целую ее плечо, затем направляюсь вниз к груди, к сморщенному розовому соску. Я высовываю язык, чтобы облизать его, затем направляюсь вниз к ее пупку и пробую на вкус каждый доступный дюйм ее кожи, ощущая, как ее живот поднимается и опускается от дыхания, но она позволяет мне делать с ней все, что я захочу.
Она прячет лицо у меня в волосах, когда я прижимаюсь и облизываю ее пупок, хватает лепестки роз и покрывает ими мое плечо, шелковисто гладкими она проводит ими по мышцам моей спины. Поднимаясь, я хватаю другую горсть лепестков и провожу обоими руками по ее телу.
— Я люблю тебя, — говорит она, глядя в мои глаза, наблюдая, как я беру ее лицо в руки.
— Я знаю, — говорю я. — А я люблю тебя.
Наши тела такие горячие, мы вспотевшие и влажные, продолжаем ласкать друг друга. Она знает каждый мой мускул, но каждый раз ощущение, будто она меня запоминает. Я знаю каждый дюйм ее тела, но я хочу жить в каждом дюйме, целовать, лизать, есть, кусать, каждый дюйм.
Я так и делаю, и затем она извивается, сжимая в кулаках мои волосы, произнося со стоном:
— Я сейчас кончу.
— О да, — бормочу я, хватая ее за талию и прижимая ее к своей эрекции, наблюдая за пульсацией на нижней части ее горла, когда она принимает меня. Издавая стон, я склоняюсь, чтобы языком погрузиться в ямочку возле ключицы, пока головка моего члена входит внутрь.
У нее из губ выходит воздух, и она сжимает мои бицепсы, мягко постанывая.
— Тебе это нравится? — спрашиваю я.