Ренегаты
Шрифт:
Наконец судьба сжалилась над страждущим художником-рогоносцем, как мысленно называл себя Сотников, и подсунула ему стеклянный павильон на небольшой площади возле супермаркета. Вокруг торчали серые девятиэтажки, мрачные, как мусорные баки. Над павильоном посверкивали сквозь легкий снежок синие буквы «У Тамары».
«А, так даже лучше…» – мысленно махнул рукой Сотников. «У Тамары» так «У Тамары»». Внутренний голос радостно согласился: «И правильно! Тут дешевле…»
– Остановка «Октябрьское трамвайное депо», – прошуршал динамик над автобусной дверью. Зашипел воздух, створки разошлись.
«А ведь ты еще не выпил, а уже еле стоишь на ногах, – сообщил внутренний голос. – Может, не надо? Езжай домой, попей чайку с бергамотом, загрунтуй холсты, они уже месяц стоят…»
Олег вообще заметил, что внутренний голос постоянно останавливает его от совершения всякого рода безумных поступков и взывает к здравому смыслу. Впрочем, внятно подумать на эту тему он не сумел, потому что добрался до павильона и потянул на себя заиндевевшую стеклянную дверь с надписью: «Заходите, мы вам рады!»
Внутри было тепло – два старомодных калорифера трудились вовсю, наполняя воздух запахом перегретого металла. «У Тамары» живо напомнило Сотникову стоявшее неподалеку от его дома кафе, именуемое местными аборигенами «стекляшкой». Олег пару раз посещал ее совместно все с тем же Айвазовским.
– Здравствуйте, – сказал Сотников, расстегивая пуховик. – Гостей принимаете?
Ему никто не ответил. В небольшом, пропахшем пивом, прогорклым жиром и насмерть прокуренном павильончике сиротливо толпился в углу пяток одноногих столиков-поганок, а над ними мигала под потолком сдыхающая лампа дневного света. Помятые мужички за крайним столиком беззвучно чокались пластиковыми стаканчиками с дешевой водкой над одноразовой тарелочкой с сомнительным шашлыком. Олегу показалось, что этих же самых персонажей он видел и в своей «стекляшке». Шашлык изготовлял тут же, сбоку от прилавка-витрины, кавказского вида парень, меланхолично переворачивающий шампуры над электрогрилем.
«Вот тут я и напьюсь! И-и-эх, расступись, орда, Русь идет!!» – пронеслась в голове Олега бесшабашная мысль. Вспомнилась песня Высоцкого: «Рупь – не деньги, рупь – бумажка, экономить – тяжкий грех! Эх, душа моя – тельняшка, сорок полос, семь прорех!»
Шагнув к прилавку, Олег облокотился на него локтями. Кругломордая продавщица, по совместительству исполняющая обязанности барменши, равнодушно уставилась на него густо подведенными томными глазами.
– Э-э-э… Здрасте вам! – Олег улыбнулся, пробежался взглядом по полкам. – Мне, пожалуйста, для начала чекушку и шашлычка порцию.
– Шашлыки только поставили, ждать придется… – вяло отреагировала барменша. Говорила она с заметным малороссийским акцентом.
– Хорошо, подождем. А пока – что еще есть из закуски?
– Мужчина, все на витрине… Бутерброды есть, салаты… Хот-дохи и хамбурхеры…
Олег с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться в голос. Ему представился далекий немецкий город Хамбурх, в котором какой-нибудь херр Хюнтер, встретившись с херром Хуставом, желает ему «Хутен тах!» в ответ на его «Хутен морхен!».
– Давайте салатик, вот этот, оливье, и бутерброд с колбасой, – выбрал Олег. – Да, и пару стаканчиков.
Получив свой заказ, он пристроился за крайним у окна столиком, свернул крышечку у запотевшей чекушки, набулькал полстакана, выдохнул и в один глоток проглотил обжигающую жидкость.
«Ну, с почином, Олег Александрович!» – поздравил он себя, заедая водку салатом.
«Явная же сивуха. Отравишься!» – немедленно отреагировал внутренний голос.
«Сволочь! Чтоб ты сдох!» – Олег разозлился и налил себе вторую порцию.
В желудке потеплело, в теле образовалась ожидаемая легкость. И приятная гибкость. Голова, однако, оставалась ясной, и Олег стиснул зубы. Напиться в одиночку – это, как выяснилось, не так-то просто, одного желания тут мало…
Первая чекушка между тем закончилась, да и салат подошел к концу. За грязноватыми витринными стеклами стемнело, и в павильончик потянулись посетители.
Олег трижды подходил к барменше, которую, как оказалось, звали Надей, а аборигены именовали «хозяйка», чтобы узнать, как обстоят дела с его шашлыком. Надя равнодушно тянула в ответ: «Ну-у ждите-е…», и Олег в конце концов махнул на это рукой. Он взял еще чекушку, хот-дог, салат и вернулся к своему столику.
Вскоре у него образовались соседи, двое мужиков, работающих на строительстве канализационного коллектора рядом с развязкой Третьего кольца. Один представился Сашей, второй – Володей.
Пришлось немедленно выпить за знакомство. Сперва угощал Олег, потом – Володя, затем – Саша. Тут подоспел уже и нежданный шашлычок…
Потекли разговоры – «за жизнь вообще», «за футбол», «за политику». Остатки здравого смысла и не до конца еще утонувшая в водке совесть попытались было предостеречь Олега от окончательного падения в мутные алкогольные бездны. Понукаемый ими, он вскинул голову, огляделся – и внутренне содрогнулся. Вокруг него происходило какое-то кошмарное действо, больше всего напоминающее ожившие картины Босха или Питера Брейгеля-старшего.
В душном, наполненном чадом и табачным дымом, тесном помещении хохотали, матерились, кричали, спорили, пили и ели не менее двух десятков уродливых созданий обоего пола. Выпученные глаза, сизые носы, красные дряблые щеки, слюнявые рты, обросшие щетиной; аляповатый макияж женщин, грязные волосатые руки мужчин – на мгновение Илье показалось, что в «стекляшке» рядом с ним находится какое-то ужасное, многоглавое и многорукое существо, ожившая картина Пикассо «Герника».
– Олежка, вот ты скажи… – пихнул его в плечо обернувшийся Саша, видимо, нуждаясь в подтверждении своих слов. – Разве плохо мы живем? Ну, скажи…
– Нормально… – кивнул Олег несколько резче, чем надо.
– Во! – торжествующе заорал Саша, размахивая руками. – Нормально! Ну чё, мужики, за нормальный ход? По-ехали!..
И они поехали, а потом еще поехали, и еще… «Шалман несется полным ходом!» – эта фраза всплыла в памяти Олега уже давно, и он честно и мучительно пытался вспомнить, откуда она.
Внутренний голос, предостерегавший Олега, попросту утонул во всеобщем оре и гвалте, а может, выпитая водка подействовала и на него, все же это была часть Сотникова… Честно говоря, Олегу было уже наплевать.