Ренни
Шрифт:
Но в три раза моя зарплата была, честно говоря, немного завышена.
— Он что, с ума сошел? — спросила я. — Я спрашиваю об этом искренне. Он сошел с ума? Неужели стресс так подействовал на него?
— Он просто осторожен, Мина. Он не может позволить себе быть беспечным прямо сейчас, совершать ошибки. Таким образом, он платит достаточно, чтобы ты не могла с чистой совестью отказаться от этой работы.
Правда, за трехкратную зарплату, могла ли я? Как бы мне ни хотелось сказать «нет», чтобы избавить себя от путаницы и стресса, я действительно не думала, что можно отказаться от таких денег. Черт, я могла бы купить на них дом, если бы
— Но есть одна загвоздка, — добавила она, привлекая мое внимание.
— Конечно, есть, — фыркнула я. Я должна была догадаться, что так оно и есть. — В чем дело?
— Ты вроде как работаешь под прикрытием, — уклончиво ответила она.
— Под прикрытием, в смысле в лагере МК? Я люблю тебя и Хейлшторм, Ло, — сказала я с ухмылкой, — но мне все равно, сколько он мне платит, я не собираюсь быть клубной шлюхой.
Она рассмеялась. — Можешь себя представить? — спросила она, качая головой. — Я думаю, что клубные шлюхи сейчас находятся в полубессознательном состоянии. Нет, я бы никогда не стала буквально сводничать с тобой, детка.
— Что тогда? Я думаю, что Мейз была ярким примером того, что они немного отстали в вопросе равенства женщин среди членов клуба.
— Вот в чем дело, — сказала она, наконец приступая к делу. — У Приспешников появились новые планы. Они хотят начать принимать кандидатов и снова увеличить свою численность. Но они хотят быть осторожными. Им нужен кто-то внутри, чтобы обратить пристальное, но ненавязчивое внимание на новых парней. И быть там постоянно, так что…
— Нет, — сказала я, качая головой.
— Тебе нужно быть чьей-то старухой. И так как все уже заняты…
— Нет. Ни единого шанса. Не за миллион долларов, Ло.
— Никто не говорит, что вы должны быть парой. Ты будешь играть свою роль. Ты бы просто играла.
Нет, мы бы не играли.
Дело в том, что, если мы с Ренни начнем притворяться байкером и старушкой, что ж, произойдет неизбежное.
— Этого не произойдет. Мне жаль. Я не могу.
— Почему? — спросила она, и я поняла, что ее взгляд насторожил меня. — Потому что ты не доверяешь себе рядом с Ренни? Правда, детка, я думала, что мы обучили тебя лучше, чем это.
Это был удар ниже пояса, и она это знала.
Но я не ответила.
Конечно, у меня была гордость, и это замечание задело ее. Но я не собиралась разрушать свое эго. Я была умнее этого.
— Хорошая попытка. Но нет.
— Мина, — сказала она, ее голос стал мягче, более разумным, — что, если один из них подставной? Что, если они собираются их убрать? Ты знаешь этих парней, женщин и детей. Ты хочешь, чтобы это было на твоей совести, если все пойдет наперекосяк?
Она была права: я провела там достаточно времени, чтобы познакомиться со всеми лично. Рейн с его грубостью и способностью ставить себя выше всех. Кэш с его нежностью, его хорошим настроением, его способностью любить. Репо с его глубокой преданностью. Дюк и его стойкость. И Ренни, ну, с его различными положительными качествами, о которых я даже не хотела думать.
Потом была Саммер с ее милой жесткостью. Там была Мейз с ее задирством. И была Пенни с ее невинной добротой.
Дети, ну, само собой разумеется, что я никогда не хотела, чтобы с ними что-то случилось. Они были настолько невинны, насколько это вообще возможно.
— Зачем делать это сейчас? Зачем делать это в комплексе? Пусть ребята будут за пределами, пока профили не будут сделаны, чтобы никто не подвергался риску.
— Потому что,
— Ты не понимаешь, о чем просишь меня, Ло, — сказала я, эмоции проскальзывали в мои слова.
— Детка, это не пытка. Ты сидишь на заднице в клубе большую часть дня. Ты притворишься…
— Влюбленной в Ренни, — вставила я. — В похоти к Ренни.
— Надень свои большие девчачьи трусики, Мина, — предложила она немного грубовато. Затем, чтобы смягчить удар, потому что, хотя мы обе знали, что она босс, и я в конечном счете должна была делать то, что она сказала, или рисковать своей задницей, мы все еще были друзьями, и ей не нравилось вытаскивать карту босса, если ей не нужно было, она добавила, — И, возможно, Ренни снимет их с тебя. А может, и нет. Ваша личная жизнь — это ваша личная жизнь. То, что вы делаете или не хотите делать, пока находитесь там, зависит от вас. Никто не заставляет вас делать то, чего вы не хотите.
Она была права.
Никто меня не заставлял.
Однако у меня было предчувствие, что в конечном итоге я сделаю что-то, что здравый смысл скажет мне, что я абсолютно не хочу делать.
Разрываясь, я оглянулась на Ло, и она нанесла смертельный удар. Конечно, она сделала это, поморщившись, и ее голос был далеко не таким сильным, как обычно, когда она говорила, но она все равно сказала это — слова, которые все изменят.
— Это приказ, Мина. Сделай эту работу или собирай свои вещи и покинь Хейлшторм.
Глава 7
Ренни
Лазарус просто не ушел.
После встречи с ребятами и разговоре о происшествии в спортзале и что это значит, а затем противостояния с Миной, которая решила стать трусихой и убежать, мы спустились и сняли с него наручники. Мы не извинились, так как не сожалели о том, что пытались защитить своих, но он, казалось, не беспокоился обо всем этом испытании в любом случае.
Рейн предложил ему выпить, так как мы все выпили по одной из-за дерьмового дня. Он отказался, показывая, что чист, но все равно остался. Репо и Дюк, казалось, мгновенно прониклись к нему симпатией, и я должен был признать, что его несколько непринужденная непринужденность по поводу пребывания в байкерском комплексе в разгар подпольной войны была интригующей и нужной, учитывая, что никто другой не осмелился бы ступить рядом с нами прямо сейчас — даже близкие друзья. Мы тоже не могли их винить. У них были женщины и дети, о которых нужно было беспокоиться.
Когда все были готовы ложиться спать, а он, казалось, не понял намека на то, чтобы уйти, Рейн пожал плечами и решил пустить его в дополнительную комнату, которая была построена во время ремонта с единственной целью размещения новых потенциальных кандидатов. Численность клуба уменьшилась, и Рейн знал, что мы не сможем и не выживем в следующем году, даже если война закончится, с такой низкой численностью, какой она была. И хотя это было слишком рано, наши братья еще даже не остыли в земле, это было необходимое зло.