Репетитор
Шрифт:
Услыхав мелодичный голос в трубке, я нежно прочел:
До самых костейПробирает холод в постели —Морозная ночь… 1– Кто это? – спросила святая женщина, не узнав меня.
– Это средневековый японский поэт-классик Ёса Бусон, – честно признался я, и продолжил:
Ночью холоднойМне лохмотья одолжит оно,Пугало– Сергей, это ты, что ли? – засмеялась Людмила.
1
Перевод с яп. А. А. Долина
2
Перевод с яп. А. А. Долина
– Это уже другой японский поэт-классик – Мацуо Басё. Тоже средневековый, – поправил ее я.
– Я так понимаю, что тебе опять негде переночевать? – опустила меня с поэтических высот на морозную московскую землю Людка.
Я обиделся.
– Ну вот. Стоило разок воспользоваться твоей жилплощадью, и ты уже считаешь меня бомжем. А я просто хотел тебя увидеть и поговорить.
– Это право надо заработать, – строго сказала Людмила.
– Я готов! Что нужно сделать – сравнять горы, вычерпать океан или, всего-навсего, положить к твоим ногам Луну с неба?
Людка обрадовано хохотнула.
– Хочу, чтобы ты сам сочинил для меня хайку, а не цитировал японцев.
Я напрягся и выдал:
По бархату розы,Слезою скатилась капля росы.Я вспомнил тебя…– Это точно твое? – недоверчиво спросила Люда.
– Мое, мое, не сомневайся! Только что родил.
– Ладно, верю.
– Если веришь, тогда давай увидимся, – предложил я.
– В выходные я свободна. В субботу наведу дома порядок и в воскресенье жду тебя в гости.
5
Возвращаясь в зимних сумерках к себе на Бауманскую, я надеялся, что все неприятности этого долгого тяжелого дня позади. Однако очень скоро я убедился, что ошибаюсь.
Едва я зашел во мрак, пропахшего мочой, подъезда, как чья-то каменная ручища обхватила меня сзади за шею. В висок уперся холодный ствол и знакомый голос спокойно сказал с украинским акцентом:
– Замри, Мангуст. Если дернешься, я могу твоими мозгами испачкать себе пальто.
Я послушно застыл, ожидая, что последует дальше.
– Сейчас мы тихонечко поднимемся к тебе и поговорим, – неторопливо продолжил голос. – Нам есть о чем поговорить. Постарайся не споткнуться в темноте, иначе я тебя придушу. Договорились?
– Договорились, – прохрипел я. – На шею не дави. Не люблю…
Когда мы вышли на освещенную лестницу, Казионов чуть-чуть ослабил захват, но пистолет по-прежнему прижимал к моей голове. Поднявшись на второй этаж, я открыл дверь своей квартиры, и богатырь затащил меня внутрь. Он усадил меня на стул в единственной комнате и, заведя мои руки назад, накрепко замотал их липким скотчем. Проделав затем такую же операцию с ногами, он прикрепил мои конечности этим же скотчем
– Мы с тобой оба профессионалы, поэтому ходить вокруг да около не буду. Скажу прямо: меня интересует – что тебе сегодня сказал Александр Александрович и почему ты его убил?
– Он не успел мне ничего сказать. Он уже был мертв, когда я приехал.
Я решил пока умолчать о том, что со мной была Елена. Мне хотелось выяснить, что известно Казионову.
– Врешь, – спокойно возразил Человек-гора.
В ответ я с трудом пожал плечами, так как кисти рук, примотанные к стулу, не давали шевелиться.
– Врешь, – убежденно повторил Казионов. – Ты сделал большую ошибку. Полковник был моим командиром, моим учителем. Мы с ним прошли через такое… А теперь он погиб, потому что, доверился тебе. Я хочу узнать – почему он вдруг решил сегодня встретиться с тобой и со мной? К сожалению, я опоздал на пятнадцать минут. А ты там был. Тебя видели. Что хотел сказать Александр Александрович и почему ты заткнул ему рот? У тебя есть одна минута для ответа. Потом мне придется применить жесткие методы допроса.
Я почувствовал, как по спине потек пот. Было видно, что эта гора мышц не шутит. Казионов действительно был готов перейти к жестким методам. А что это такое, я видел. Я заговорил, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно убедительней:
– Подумай сам. Если бы я хотел выйти из игры, то зачем мне ликвидировать Александра Александровича? Я бы постарался просто исчезнуть и вам опять пришлось бы искать меня по всей стране. Потом, если бы я действительно убил Александра Александровича, неужели я бы вернулся сюда? Зачем? Чтобы сидеть привязанным к стулу и отвечать на вопросы на которые у меня нет ответов?
Казионов внимательно слушал мою речь, но на его лице по-прежнему не отражалось никаких эмоций. С таким же успехом, я мог убеждать остановиться валун, катящийся с горы. Здоровяк молча докурил сигарету, встал, подошел к окну и выбросил окурок в форточку. Потом неторопливо вернулся на место. Прошло несколько минут. Наконец, Казионов проговорил:
– Учти. После смерти полковника, кое-кто приговорил тебя к смерти. Охота уже началась. У тебя есть оружие?
– Нет, «ведь трижды тот вооружен, кто прав», – пробормотал я и, заметив вопросительный взгляд богатыря, пояснил:
– Вильям Шекспир, «Генрих Четвертый».
На лице Казионова не дрогнул ни один мускул.
– Ты меня не убедил. Но я тебе все же дам возможность выполнить задание. Если доживешь до следующего вторника, конечно.
С этими, вселяющими надежду словами, богатырь подошел и освободил мне руки от скотча.
– Дальше сам, – бросил он, закрывая за собой дверь.
После ухода Казионова, я размотал ноги и, пока массировал их, чтобы восстановить кровообращение, решил на всякий случай исчезнуть с Бауманской. Быстро собрав вещички, я завел свою «убийцу иномарок» и поехал к Тверской. Был уже час ночи. Заснежило. Желтый свет фар с трудом пробивал ночную мглу. В темноте, сквозь падающий снег, я кое-как разглядел одинокую женскую фигуру, мерзнувшую у дороги.