Репетитор

Россик Вадим Евгеньевич

– Что это такое, Сережа? – спросила женщина, обрабатывая мне спину после операции.

– Это микродатчик, – ответил я, внимательно разглядывая хитрую штуковину.

– Ты прямо универсальный солдат какой-то. А для чего он тебе нужен?

– Он нужен не мне, а тем, кто очень беспокоится, чтобы я ненароком не потерялся на просторах родины любимой.

Чтобы прекратить ненужные вопросы, я обнял, закончившую возиться с моей спиной Людку и поцеловал ее в нос.

– Спасибо доктор!

Людка кошкой вывернулась из моих объятий и с притворным возмущением воскликнула:

– Фу, как не стыдно! Тебе оказывают квалифицированную медицинскую помощь, а ты

лезешь целоваться с врачом. Да еще абсолютно голый!

– Ах, простите меня грешного, господин профессор, – повинился я. – Ведь не согрешишь – не покаешься, не покаешься – не спасешься, не спасешься – не вознесешься.

– Ладно, грешник, – засмеялась Людка. – Я вижу – доступ к телу открыт. Надо воспользоваться таким счастливым случаем. Я в душ, а ты ложись в постель и жди меня. И не смей одеваться!

Повинуясь приказу, я кое-как устроился на боку и снова взял в руки загадочную капсулу. Эти датчики были созданы несколько лет назад в Центре спецтехники КГБ. В то время, когда еще никто не знал слова «нано», засекреченные ученые из наших спецслужб уже работали над такими технологиями и создавали миниатюрные приборы.

Система обнаружения под названием «Коспас-Сарсат» была разработана в Советском Союзе для поиска и спасения терпящих бедствие на суше и на море. Подобные датчики устанавливали на самолеты и корабли, а также их должны были иметь при себе туристы и разного рода путешественники. Датчик посылал сигнал на спутник, спутник передавал координаты в центр спасения и, таким образом, можно было с точностью до нескольких метров определить положение объекта.

Однако широкого распространения система «Коспас-Сарсат» не получила, а вскоре была засекречена и о ней перестали упоминать. Но работы над ней не прекратили. В секретных лабораториях эта аппаратура была усовершенствована и стала применяться в интересах спецслужб.

Перебрав в памяти события своей жизни за последние годы, я определил, где и когда мне имплантировали датчик. Это произошло в самом начале девяностых, когда я проходил курс выживания для спецподразделений. С утра до вечера я и еще несколько десятков курсантов изучали рукопашный бой, ориентирование, спецплавание. Мы прилежно тренировались в изготовлении предметов первой необходимости и оружия из подсобных средств, учились функционально использовать вещи, которые при себе обычно имеет любой человек, запоминали названия полезных и опасных животных на земле, в море и в воздухе.

Курс вел полковник Сундуков – легендарная личность, лучший специалист Союза по комплексной безопасности: горы, джунгли, пустыня, город. Товарищ полковник не жалел ни себя, ни нас и в результате его усилий к концу занятий в группе осталось меньше половины курсантов. Важным было то, что перед началом курсов и после их окончания все учащиеся проходили тщательное медицинское обследование. Его проводили серьезные немногословные люди в белых халатах, которых доставляли в учебный центр на вертолете. Во время обследования нам ставили прививки и вводили различные препараты. Видимо с помощью укола, курсантам были имплантированы датчики в пластиковой оболочке, чтобы их нельзя было засечь приборами, определяющими наличие металла. Нас, конечно, никто ни о чем не предупреждал.

– Что ты собираешься делать с этим имплантантом? – спросила появившаяся из ванной Людка.

Кроме легкого кокетливого шарфика на шее, одежды на ней не было. На гладкой розовой коже блестели капельки воды.

– Оставлю себе на память, – пробормотал я, обнимая женщину.

9

Я

не буду подробно описывать, чем мы занимались с Людкой в течение нескольких часов, чтобы не быть обвиненным в натурализме. Признаюсь только, что в перерывах между сексуальными упражнениями, я подробно объяснил Людмиле, что она должна для меня сделать. А сделать ей предстояло многое. В моем плане Люда играла важнейшую роль. И хотя я понимал, что подвергаю женщину определенному риску, другого выхода у меня не было.

У самой Людмилы не возникало никаких сомнений в том, что она должна мне помочь. Она считала своей обязанностью просто делать все, что я скажу, доказывая всему миру свою любовь. В те моменты, когда Людка, вот как сейчас, отдавала в мое распоряжение и себя, и все, что у нее было, мне становилось очень стыдно. Было очень гадко от себя самого, потому что я не мог дать этой женщине того, чего она по праву заслуживала. Наверное, она просто ошиблась в выборе своего мужчины.

Платон сказал: «Цепляясь за чувства, вряд ли познаешь истину», поэтому, несмотря на всю эту лирику, в понедельник я приступил к выполнению своего плана по спасению себя любимого. Первым этапом спасения стала моя поездка на Черкизовский вещевой рынок, если кто не знает адрес, то – улица Большая Черкизовская, 125а.

На Черкизовском или, как его называют в народе – Черкизоне, меня интересовали отнюдь не шмотки. Мне необходимо было воспользоваться услугами «Хавалы». Как известно, то, что мы знаем – ограниченно, то, чего не знаем – бесконечно. Вот среди того, о чем не знает большинство населения страны, была и «Хавала» – подпольная финансовая система. С помощью этой структуры можно было без проблем переправить деньги в любую точку мира.

Разумеется «Хавалу» использовали только в тех случаях, когда происхождение денег сложно было объяснить. Эта хитрая структура была нужна очень многим – от криминальных авторитетов, до высших государственных чиновников. Поэтому она преспокойно существовала много лет параллельно банковской системе, превосходя ее надежностью, точностью и быстротой операций. Мошенничать с «Хавалой» было бы себе дороже. Быстрая ликвидация нескольких безумцев, попробовавших нарушить неписанные правила, создало системе репутацию солидного учреждения. Контора «Хавалы» находилась в недрах Черкизона. В свое время один мой хороший знакомый рассказал, как можно с ней связаться в случае надобности.

Я быстро нашел нужный киоск и, не обращая внимания на записку: «Ушла обедать. Не скучайте!», постучал в закрытое окошечко. Вопреки логике и моим ожиданиям, в окошке появилось усатое лицо кавказской национальности. Лицо доброжелательно посмотрело на меня и спросило:

– Что хочешь, брат?

Хотя я точно знал, что братьев у меня нет, тем не менее, приветливо улыбнулся и ответил:

– Алика хочу, брат. Дело у меня к нему.

Лицо с минуту подумало, потом исчезло в глубине торговой точки. Через секунду из боковой дверки выскочил низенький усатый человечек и махнул мне рукой.

– Пошли.

Мы долго петляли по бесконечным рядам Черкизона. Вполне возможно, что мой провожатый из соображений конспирации специально удлинял и запутывал наш путь. В конце концов, мы спустились в какой-то подвал, прошли по подземным коридорам еще несколько десятков метров и очутились в небольшой комнатке без окон.

– Алик, – показал усатый на пожилого человека в очках, который, сидя за канцелярским столом, мирно читал газету.

Тот коротко взглянув на меня поверх очков, отложил газету в сторону и произнес: