Репортаж не для печати

Харитонов Дмитрий

Израильская секретная служба воздержалась от признания своей причастности к операции. Но французская полиция не сомневалась в том, что наибольшая заинтересованность в краже надежд Саддама на ядерное оружие, имелась у израильтян. Полицейское расследование установило: за четыре дня до взрыва из Парижа в Тулон прилетела команда из трех израильтян.

Они предъявили великолепно сделанные французские паспорта, которые, разумеется, оказались фальшивыми. Агенты разведки отправились в разные отели, где поселились в скромных номерах, заплатив за несколько дней вперед. Встретившись друг с другом на железнодорожном вокзале Тулона, они взяли в аренду автомашину «Рено-двенадцать»

и прибыли на заранее снятую виллу, где их команда увеличилась еще на четыре человека.

Ранним утром парижская тройка произвела рекогносцировку на местности, выяснив, что вооруженная охрана завода делает обход в полночь и в три часа утра. Полицейские детективы установили, что дверь в ангар не была взломана: у ночных посетителей оказался дубликат ключа.

Было установлено также, что перед тем, как взорвать части реактора, израильские агенты попытались разобрать их механизмы, похитив наиболее важные и трудоемкие в производстве составляющие. Они были очень близки к успеху, но…

Попытка сорвалась из-за острой нехватки времени. Только после этого в ход пошла взрывчатка, причем заботливые визитеры постарались сделать так, чтобы взрывной волной не разрушило компоненты ядерных реакторов, готовых для отправки в Бельгию и Западную Германию.

После операции три человека израильской команды под видом членов экипажа сели на судно, отплывавшее из Тулона в Хайфу. Еще четверо агентов израильской разведки продолжали оставаться во Франции на протяжении нескольких месяцев. Заключительной частью их задания была фабрикация ложных улик, дабы сбить с толку полицию и навести ее на разработку ошибочных версий. Время от времени они делали анонимные звонки в полицию, сообщая сбившимся с ног детективам, что взрыв в порту – дело рук «Французской Экологической Группы», ненавидящей ядерное оружие и все связанное с ним. В следующий раз номер полиции набирал другой разведчик и придумывал не менее яркое и содержательное сообщение для вконец разозленной от бесплодных поисков французской полиции.

Несмотря на то, что планы Саддама Хуссейна получить ядерное оружие были нарушены, он, тем не менее, не оставлял попыток иметь в своем распоряжении ученых, способных решить поставленную задачу. Моссад, тем временем, не терял бдительности и летом тысяча девятьсот восьмидесятого года полиция обнаружила в номере парижского отеля «Меридьен» тело профессора Яхья эль-Мешада.

Он был египетским физиком-ядерщиком, лишь два года не дотянувшим до своего полувекового юбилея. На теле имелись следы продолжительных побоев и многочисленных ножевых ранений. Он получил фундаментальное образование в США, продолжив позднее учебу в Москве. Профессор эль-Мешад посетил Париж с целью участия в конференции по атомной энергии. По строжайшему приказу французского министерства иностранных дел, смерть ученого, активно участвовавшего в создании иракского ядерного оружия, держалась в полной тайне в течение четырех дней. Один из израильских чиновников грустно заметив в прессе, что погиб видный ученый «из ограниченного круга арабских физиков, обладающих ноу-хау», высказал предположение: прогресс Ирака в создании ядерного потенциала замедлен на пару лет.

Единственным свидетельством того, что профессор не самостоятельно исполосовал ножом свое тело в приступе садомазохизма, был визит к нему таинственного незнакомца за два часа до смерти. После короткого разговора, в котором гость убедительно просил египтянина отказаться от сотрудничества с Ираком, визитеру указали на дверь.

Тот ушел и, видимо, вернулся уже не один. Странным

было то, что никто никого больше не видел, свидетелей преступления не оказалось и досье закрыли. Совершенный грех негласно приписали агентам Моссада.

Правительство Менахима Бегина не уставало демонстрировать свою озабоченность каждым шагом, свидетельствовавшим о попытках Саддама Хуссейна создать карающий меч ислама – ядерное оружие. Влиятельный израильский военный корреспондент Зеев Шиф писал, что «Земля Обетованная должна воспрепятствовать любым попыткам арабов продвинуться по пути прогресса в этой области».

Осенью того же года два самолета с иранскими опознавательными знаками с видимым удовольствием обстреляли ракетами исследовательский центр «Тамуз» возле Багдада. После данного инцидента почему-то распространились упорные слухи, что это – предупреждение французским ученым-ядерщикам, работавшим в научном центре, сделали израильские вооруженные силы.

Наконец, еще через несколько месяцев ударная группировка из пятнадцати израильских самолетов «Ф-15» устроила настоящий ад обитателям реакторного комплекса в Дауре, на берегу реки Тигр. Пилоты великолепно знали карту местности, где им предстояло разгрузить весь свой бомбовый запас.

Операции предшествовала тщательная подготовка, сопровождавшаяся донесениями разведки: через три месяца реактор будет готов к работе. К производству атомных бомб, несущих смерть населению Израиля.

Народу, который сам когда-то обладал удивительно мощным оружием, которое сопровождало его во всех сражениях, помогало разрушить неприступные стены и побеждать армии, вызывать землетрясения и преодолевать препятствия на пути к Земле Обетованной.

Из рабства к свободе.

С золотым Ковчегом Завета, над крышкой которого склоняли свои головы крылатые существа. Их крылья служили престолом, где незримо восседал Господь Бог. А сами херувимы своей наружностью символизировали разум человека, крепость вола, мужество льва и стремление вверх – орла.

Образ крылатого человека. Способною преодолеть любые преграды и препоны. Подобно суперчеловеку, Моисею, произносившему молитву, когда его народ снимался с лагеря и нес Ковчег впереди на шестах, продетых в его боковые кольца:

«Восстань, Ягве!

И да рассеются враги Твои,

И да бегут от лица Твоего ненавидящие Тебя!»

Ковчег Завета, исчезнувший из храма царя Соломона, на поиски которого устремлялись и Христофор Колумб, и рыцари-тамплиеры, и Васко да Гама, и Перо де Ковилхан…

После того, как де Ковилхан напал на след Ковчега Завета, более того, обнаружил саму реликвию при дворе эфиопского императора, прошло пять долгих веков, за которые с Ковчегом могло случиться что угодно…

Но последнее указание о его местопребывании не вызывало у меня никаких сомнений. Раз после де Ковилхана, пробывшего значительную часть жизни под домашним арестом – фактически в плену – след обрывается, то искать нужно в Эфиопии.

Если еще не поздно…

4

Поток моих мыслей был неожиданно прерван Питером, который, удобно устроившись на переднем сидении моей машины, спросил:

– Я слышал, ты теперь работаешь Индианой Джонсом?

В вопросе была определенная доля иронии, но я не испытывал желания вступить на тропу войны.

– Питер, если будешь меня подначивать, то я напомню, как тебя сравнивали с Геббельсом при режиме Саддама Хуссейна, – миролюбиво возразил я. – Помнишь того брызжущего слюной конгрессмена-республиканца от штата Пенсильвания?