Репутация плохой девочки
Шрифт:
Улыбка появляется сама собой.
— Ботаник.
Он пожимает плечами, но с довольной ухмылкой, которая говорит, что он очень гордится собой.
— Нам, пожалуйста, два бокала пино гриджио 2016 года. Спасибо.
Официант одобрительно кивает. Я подумываю о том, чтобы отказаться, но что плохого в одном бокале вина? Это не значит, что я пью шоты или коктейли. Я даже не получу кайфа от этого количества вина.
Кроме того, я не хочу с головой погружаться в детали восстановления моей репутации еще до того, как мы закажем еду. Не лучшее начало для разговора. Я думаю об этом как об аксессуаре,
— Я думаю, все прошло хорошо, — говорю я ему.
— Я нервничал минуту, но, думаю, я в итоге я справился с этим, — соглашается он со смехом.
Честно говоря, что касается фальшивых первых свиданий, это лучшее начало, на которое я рассчитывала. В итоге мы встретились в ресторане вместо того, чтобы он заехал за мной, и часть меня беспокоилась, что он может приехать с цветами или что-то в этом роде. Целуя меня в щеку в знак приветствия, он признался, что подумывал принести букет, но понял, что я не из тех, и это, вероятно, смутило бы нас обоих.
Он был прав, и тот факт, что он понял это, поставил его в совершенно новую перспективу. Теперь атмосфера спокойная, и мы поладили. Никаких неловких пауз и беглых взглядов, чтобы избежать зрительного контакта, в то время как мы оба пытаемся разработать стратегию выхода. Осмелюсь сказать, я хорошо провожу время. Как бы странно это ни было.
Прежняя я не была бы застигнута врасплох в этом месте. В чем, я полагаю, и заключается суть. Я выхожу из длинной тени, которую мое прошлое отбросило на мою жизнь. Харрисон, безусловно, выполняет свою часть в этом сюжете. Немного застенчивый и сдержанный в сравнении со мной, но милый и забавный в духе семейного ситкома девяностых. И хотя я не могу вызвать у него никакого сексуального влечения, возможно, это хорошо. Эван и я были почти полностью определены нашей бешеной сексуальной химией. Это управляло нами.
Но если я собираюсь серьезно относиться к этому превращению в хорошую девочку, может быть, нужен хороший мальчик, чтобы соответствовать.
— В любом случае, — говорит он, когда мы заказываем еду, после того, как он коснулся вопроса о том, почему он больше не может есть мидии. — Я чувствую, что веду себя грубо. Иногда я склонен к бредням.
— Нет, ты в порядке, — уверяю я его. Я бы предпочла, чтобы разговор не был сосредоточен на мне. — Скажи мне, на какой самый странный вызов ты ездил?
Харрисон размышляет, глядя в свой бокал с вином, пока вращает его маленькими кругами на столе у основания.
— Ну, был один такой. Вторая неделя на работе. У меня все еще есть наставник, этот парень Митчем, который, если представить себе недовольного учителя математики с пистолетом, в значительной степени попадает в точку. С той секунды, как мы встретились, он хочет моей смерти.
Я издаю слишком громкий смех, который тревожит соседние столики и заставляет меня прятаться за салфеткой.
— Я серьезно, — настаивает Харрисон. — Я не знаю, что это было, но я зашел в кабинет босса перед своей первой сменой, и Митчем был там и смотрел на меня так, будто я обрюхатил его дочь.
Я не могу представить, чтобы кого-то отпугнуло первое впечатление Харрисона.
Опять же, я никогда не была в восторге от копов в этом городе, так что, возможно, это все объяснение, которое
— Нас вызывают в этот дом в Белфилде, — продолжает он. — Диспетчер сообщает, что у пары соседей какой-то спор. Итак, мы прибываем на место происшествия и обнаруживаем двух пожилых мужчин, которые ругаются друг с другом во дворе. Мы с Митчем разделяем их, чтобы узнать их истории и быстро понять, что в тот день они оба рано начали прикладываться к бутылке. Они спорили из-за газонокосилки или почтового ящика, в зависимости от того, кто из них говорит. Ничего особенно интересного, но у них обоих есть винтовки, которыми они размахивали, и кто-то сделал несколько выстрелов.
Я пытаюсь предугадать, к чему приведет эта история, когда Харрисон качает головой, как бы говоря: "Даже не пытайся".
— Митчем спрашивает одного парня, почему бы тебе не убрать оружие? Он говорит нам, что взял свое только потому, что его сосед взял свое. А другой сосед говорит, что он взял свое только после того, как второй посадил аллигатора на его крышу.
— Что? — Я издаю еще один тревожный звук, который разрушает весь ресторан, хотя сейчас я слишком занята, чтобы чувствовать раскаяние. — Настоящего аллигатора?
— Этот мужчина пытался сбить его, представь себе. Закачивая патроны в собственную крышу, стены, куда угодно. Мы даже не можем быть уверены, что все они учтены — слава богу, мы никогда не получали сообщений о шальных пулях.
— Как он вообще туда попал? — Спрашиваю я.
— Оказывается, парень работает на телефонную компанию. Он ехал за рулем на работу, когда нашел этого аллигатора посреди дороги. Во время обеденного перерыва он решил отвезти его домой и бросить это бедное животное там, хотя я ни за что на свете не могу представить всю эту ситуацию. Оказывается, в то утро у них была стычка, которая ускорила ответный удар.
— Я почти восхищаюсь этим парнем, — признаю я. — У меня никогда не было обиды, которая оправдывала бы библейскую чуму. Я думаю, мне нужно найти лучший класс немезиды.
— Но пойми это. Митчем, такой милый парень, говорит мне, что я должен забраться туда и спустить аллигатора.
— Ни за что.
— Теперь вспомни, это мое первое задание, и если этот парень вернется в отделение и скажет, что я не справился с этим, меня могут навсегда отправить в архив. Так что у меня нет особого выбора. Тем не менее, я спрашиваю, разве мы не должны вместо этого вызвать контроль за животными? И он говорит мне, извини, малыш, ловцы собак работают только на земле.
— Вау. — Я, честно говоря, ошеломлена. Не то чтобы я не знала, что копы — сволочи, но это какое-то дерьмо. Поговорим об огне по своим.
— Что ты сделал?
— Короткая версия, — говорит он с взглядом затравленного человека, который многое повидал, — включает в себя лестницу, рибай, немного веревки и около четырех часов, чтобы спустить эту штуку.
— Черт возьми, Харрисон, ты мой герой. Выпьем за защиту и службу, — говорю я, чокаясь своим бокалом с его.
Мы доедаем половину первых блюд, прежде чем ему надоедает доминировать в разговоре, и он снова пытается перевести разговор на меня.