Решающее испытание
Шрифт:
Я едва успеваю сдержать вопль возмущения. Какое ещё поражение? Да он драпал от меня так, что Ла Ир со своей конницей угнаться не мог! Если бы не король Карл, король-предатель, я бы оказалась в Лондоне на несколько веков раньше, и в сопровождении вовсе не Сюзан! Взял меня в плен, как же! Легко было взять меня в плен, уплатив бургундцам четыре мешка золотых!
Надо успокоиться. Всё-таки хорошо, что я не вторглась в Англию и эта очаровательная страна не досталась королю-предателю. Англия не виновата.
Избаловало меня общение с тем вихрастым экскурсоводом в Музее.
– Джордж,
– Ну, не так уж сурово. С ней вежливо обращались, хорошо содержали. Не следует верить всем этим россказням про клетку, кандалы, пытки и тюремщиков-насильников. Это всё домыслы голливудских кинодельцов. Историки уже десять раз их опровергли. А что касается костра, то приговор вынесли церковники, кстати, французы, и согласись, было бы странно, если бы он пошёл на конфликт с церковью из-за этой девушки, столь враждебной к Англии.
Так, спокойно, Жаннетт, ничего особенного, просто мелкая подробность в дополнение к фамильному портрету Джорджа. Вот тебе и верный рыцарь-защитник для сказочной принцессы. Оказывается, вот как можно всё повернуть. А что, пожалуй, забавно. Если рассуждать здраво, ведь почти всё правда. Почти правда. Вообще-то, мне бы следовало восхититься этими историками. Надо же, какую оригинальную информацию они раскопали! Мне бы и в голову не пришло. Наверняка долго трудились, не иначе как шестьсот лет выискивали… по заказу рода Бедфордов. Странно только, зачем опровергать десять раз домыслы голливудских кинодельцов? Если всё в порядке, хватило бы одного раза. А я-то, дура, труды этих историков не изучала. Я читала роман Марка Твена, смотрела фильм Флеминга и наивно полагала, что всем всё ясно и ничего доказывать уже не надо. Ох уж это моё инкогнито…
– Джордж, а если так, то почему ты не возражал тому экскурсоводу, который непочтительно отозвался о твоём предке?
– Джоан, ну о чём мне с ним спорить? Он отбарабанил то, что ему положено сказать за зарплату, а мне зачем унижаться до перебранки?
Ох, темнит милый Джордж. Не верю, что он так рассуждал тогда в музее. Скорее всего, сам себе не очень-то верит, понимает, что его любимые историки наврали, но признаваться не хочет. Или это я вдруг стала чересчур придирчива? Джульетта из меня не получится. Мне небезразлично, какая фамилия у моего Ромео. Между прочим, не известно, как бы повела себя Джульетта, если бы по приказу Монтекки её вздёрнули разок на дыбу. Впрочем, я спешу с выводами. Ещё вчера чуть не дала согласие стать леди Бедфорд, а сейчас едва сдерживаюсь, чтобы не послать Джорджа подальше.
Кстати, о леди Бедфорд: вскоре после того, как меня поместили в темницу, она приходила посмотреть, как меня содержат, и сделала хороший втык Кошону. Я опасалась, что мне опять достанется на орехи, но напротив, в тот же день всю темницу почистили, на какое-то время офицеры стали следить, чтобы солдаты не мешали мне спать. Пару недель потом меня неплохо кормили, ежедневно выводили на прогулку и не издевались. Так что о леди Бедфорд у меня сохранились неплохие воспоминания.
Кстати, о леди Бедфорд.
– Джордж, а твоя мама уже приехала?
– Да, я как раз собирался вас сейчас познакомить. Можно, чтобы ты предстала перед ней во вчерашнем платье и браслетах?
Я холодно кивнула: будь по-твоему, Джордж. Хочешь мною похвастаться – ладно. Только, боюсь, это прощальный подарок.
Мы сидели одна напротив другой. Леди Бедфорд, высокая, стройная платиновая блондинка, классическая чопорная леди, выглядевшая не более чем на тридцать пять лет, с самого начала разговора попросила Джорджа выйти. Меня она внимательно осмотрела с ног до головы, но её лицо осталось непроницаемым:
– Итак, милая девушка, Джордж сказал, что сделал вам предложение и вы сейчас решаете, принять ли его. Мне кажется, вам преждевременно оформлять брак. Джордж даже не знает, кем вы работаете. Не могли бы вы рассказать о себе подробнее?
Я рассказала, что собираюсь поступить в университет, чтобы стать программистом. Я бы уже поступила, но из-за болезни учёбу пришлось отложить. Болела я гриппом с последующими осложнениями, сейчас всё прошло, но врачи посоветовали мне отдохнуть. Я рассказала о своих родителях, ферма которых расположена невдалеке от Сан-Хосе.
– Скажите, а в какое время у вас на ферме доят коров?
Вот так вопрос! Поймать меня, что ли, решила? Дудки, только не на этом.
– Разумеется, в четыре часа утра, когда же ещё?!
И леди Бедфорд принялась задавать мне вопросы по сельскому хозяйству, явно пытаясь подловить. Как же, подловила! Но откуда она сама в курсе этих премудростей? Кстати, такое впечатление, что у неё французский акцент. А ведь и тот самый предок Джорджа был женат на французской принцессе. Это у них, семейная традиция – брать замуж француженок?
– Мисс, а как вы познакомились с Джорджем?
– Я плохо знаю Лондон. Искала муниципальную библиотеку, и ваш сын помог.
– Вы знакомы всего несколько дней! Не рано ли думать о браке?
Я почувствовала, что начинаю злиться, и велела себе остыть.
– Ваш сын любезно сделал мне предложение. Возможно, он поспешил. Я не собираюсь ловить на слове, если он передумает. Со своей стороны, я тоже должна о многом поразмыслить.
Леди Бедфорд посмотрела с удивлением, словно не допуская и мысли, что дочь какого-то фермера может отказать лорду.
– Наш род – один из самых знатных и древних в стране. На нашем гербе королевская символика…
Моя злость начала выходить из-под контроля. К чему это клонит матушка Джорджа? Я наследному лорду не пара? Если на то пошло – я, между прочим, графиня Лилий, и титул этот получила не в наследство от знатного папы, а сама, после освобождения Орлеана от осады, а затем Луарской кампании и коронации Карла. Лилии – не менее королевская символика, чем любая другая. До сих пор этот титул был мне нужен, как рыбе зонтик, я о нём почти забыла, но могу и вспомнить.