Решающее испытание
Шрифт:
1. Жанна
Я стояла на середине моста через Темзу и рассматривала свои новые босоножки. Элегантные белые босоножки итальянского производства, которые, как всё надетое на меня, кстати, тоже белое, порекомендовала Сюзан, а оплатила ТЕМПОРА. Зачем я их рассматривала, что на них выискивала – понятия не имела, просто старалась скрыть от прохожих улыбку растерянной радости, которая не уходила с моего лица с момента прибытия в Лондон.
До нашего приезда в Англию дело обстояло совсем
Проблемы начались в тот момент, когда я впервые села в салон «Мерседеса», который должен был отвезти нас с Сюзан из ТЕМПОРА в аэропорт Сан-Франциско. Я вдруг увидела, как пейзаж за окном помчался мимо нас, и мне стало довольно-таки не по себе. Одно дело – смотреть автомобильные поездки по телевизору, и совсем другое… К счастью, я удержалась от панических воплей и метаний по салону. Последнее, впрочем, скорее благодаря ремню безопасности. На первом же повороте я разобралась, что на самом деле едем как раз мы, только очень мягко, плавно и без толчков, но и после этого ощущение чуда не покидало. А когда самолёт рейса «Сан-Франциско – Нью Йорк» оторвался от земли, тяжесть прижала к креслу, а заоконный пейзаж помчался далеко вниз, быстро уменьшаясь в размерах, я пожалела, что святым не положено молиться. Однако несколько минут спустя я успокоилась и залюбовалась видом Америки с птичьего полёта. Переворачивающийся горизонт – это удивительно и замечательно… И не менее удивительны облака далеко внизу, похожие на кучки снега среди безбрежного моря талой воды.
Впрочем, очень скоро мои впечатления и взбалмошные мысли приобрели совсем иной характер. Ведь мне предстояло вот-вот отправиться в Англию – страну Винчестера, Бедфорда и Уорвика. И всё же до этого ещё оставалось немного времени – пара дней, которые ТЕМПОРА сочла нужным выделить мне для ознакомления с главным городом Америки.
Увы! Не до того мне было в Нью-Йорке. Снедаемая страхами от предстоящего путешествия в логово врага, я рассеянно внимала прелестям великого, хоть и загазованного, города, с которыми меня тщетно пыталась познакомить Сюзан. Два дня отсрочки пролетели, словно вспугнутые птицы, и я снова очутилась в аэропорту – на этот раз Кеннеди.
Едва войдя в салон самолёта рейса Нью Йорк – Лондон, я оказалась во власти позорного малодушия. Мне всё мерещилось, как в аэропорту столицы Объединённого Королевства, прямо у трапа самолёта, меня хватают дюжие британские полицейские, заковывают в наручники, заталкивают в мрачный чёрный автомобиль (какой марки машина – моё воображение так и не успело придумать) и везут в страшный Тауэр. А там уже поджидает злобный Уорвик: «Ты, французская ведьма! Только что специально для тебя наш парламент принял закон о сожжении на костре!». Видимо, мои глупые тревоги не остались незамеченными для Сюзан. Она явно нервничала и поминутно уверяла, что всё будет хорошо, англичане поголовно джентльмены, Великобритания замечательная страна, разве что климат там не ахти, без зонтика из гостиницы ни шагу.
Сюрпризы начались с того, что никакого трапа у выхода из самолёта не оказалось. Мы прошли по длинному коридору и вдруг очутились у паспортного контроля. Я, невольно выискивая взглядом в глубине аэропорта зловещих бобби, замирая от страха, вспоминая, как голливудские киногероини открывают наручники скрепками, и придумывая, как буду требовать встречи с американским представителем, не глядя протянула куда-то свой паспорт. «Гражданство – США, имя – Джоан, фамилия – Дарк, место рождения – Сан-Франциско…» Насчёт места рождения, конечно, логично, ведь там я родилась заново. А что с годом рождения? Оказалось, ещё проще: «Вам ведь девятнадцать лет, так что ясно, когда вы родились».
Шлёп!
И на страничку моего паспорта лёг штамп британского пограничного контроля. Как, уже? Даже немного досадно…
Сотрудница контроля смотрела чуть насмешливо, но дружелюбно, и я почувствовала, как страх исчезает, а на лице у меня появляется смущённая улыбка. Вспомнилось, что и в Нью-Йорке никакого трапа у выхода из самолёта не было, и я немного подосадовала на чрезмерную пылкость собственного воображения. Через несколько шагов мы с Сюзан остановились у конвейера багажа. Хорошо, что ещё в Сан-Франциско она надоумила меня налепить на сумку четырёх Микки Маусов, по двое спереди и сзади, а то бы пришлось долго выискивать багаж. Но впереди ещё гостиница, вдруг там возникнут проблемы…
– Добро пожаловать в наш «Краун-Отель», мисс Дарк, мисс Обердж! В вашем распоряжении два номера люкс. Ресторан утром и вечером, спортивный зал и бассейн уже оплачены. Будьте добры, передайте нашему служащему ваш багаж, мы немедленно покажем вам комнаты! Приятного отдыха!
На следующее утро, когда я делала пробежку на улице, меня остановил полицейский. Моя душа ушла было в пятки, но он просто показал парк неподалёку, где гораздо приятнее заниматься лёгкой атлетикой. Позже я обнаружила, что в гостиничном спортзале ещё удобнее.
Первые три дня мы провели в экскурсиях. Моё сознание как будто раздваивалось. Одна его часть словно уходила в зловещее прошлое, но при этом другая… Тауэр, конечно, мрачный, жутковатый, но… странное ощущение, будто это просто скелет чудовища. Чудище было когда-то давно страшным и опасным, однако от него остался один скелет, да и тот – того и гляди рухнет, убедительная просьба к посетителям – не трогать руками.
На Шекспира я вначале обиделась. Я же ему никакого зла не сделала, так зачем обо мне гадости писать? Королева сказала «фас», а он и рад стараться? Как это гнусно – злорадствовать, что девушку сожгли заживо, фи… Поросёнок бессовестный… Но, с другой стороны, он так давно умер, что и шут с ним. А «Гамлет», «Макбет», «Ромео и Джульетта», «Двенадцатая ночь» – это здорово.
Встреча с Уорвиком не заставила себя долго ждать, но оказалась совсем не такой, как подсказывали панические фантазии. Граф тихо и смирно покоился в своей могилке, когда я пришла навестить его. Или уже успел истлеть? Впору перефразировать Гамлета: «Бедный Уорвик!». А ведь чуть больше месяца назад я с содроганием ожидала его появления. При виде меня он бесился, брызгал слюной, орал на Кошона и отправлял под арест кого-нибудь из стражников. Стражники смотрели волками, будто я виновата. Несколько раз случалось, что после его воплей меня отводили к палачам, вздёргивали на дыбу, били кнутом со свинцовой дробью, окатывали ледяной водой, тыкали раскалёнными гвоздями, а затем приковывали к кровати так, что я не могла пошевельнуться – за ноги, руки, талию и шею. Гадость какая…
Но вот миновало пять недель после этого ада, и теперь я с наслаждением принимаю ванны с розовыми лепестками, плаваю в гостиничном бассейне, меряю туфельки и сапожки тридцать шестого размера самых дорогих английских моделей, а на мои ноги, на которых шрамы от кандалов до сих пор приходится скрывать колготками, засматриваются толпы лондонских юнцов. Я играю с компьютером, смотрю стереокино, бегаю на экскурсии и кушаю в шикарных ресторанах. А он… бедненький Уорвик, он даже не попробовал свиную отбивную с тушёной картошкой и струдель по-венски, не увидел фильмы «Титаник» и «Золотая лихорадка», не услышал мюзикл «Фантом Оперы» и пение Эммы Шапплин, не вдохнул аромат парка роз. Что поделать, не может же быть хорошо всем. Покойся с миром, бедняжка Уорвик. Венка от меня ты, истязатель пленных, не заслужил, но вот эту ромашку, которую я только что сорвала рядом с твоей могилкой, так и быть, с улыбкой роняю на твои истлевшие косточки. Правда, я великодушна?!