Решающий шаг
Шрифт:
«Любовь, оказывается, делает человека беспомощным,— думал Ашир.— Может быть, Шекер ни о чем и не подозревает. Но почему же Айна не заговаривает о Шекер? Айна знает что такое любовь. Разве она не видит, что я хожу вдовцом? Или она считает, что я недостоин Шекер? Может, ей и в голову не приходит, что в душе Ашира могут возникнуть такие намерения? Ведь она не знает, что мы с Артыком — враги. Так почему же она не хочет помочь мне? Или сытому от голодного вести нет, — уже забыла о своей любви? Забыла и не хочет отплатить За мое добро. Неужели с замужеством у нее так переменился характер?..»
И, сдерживая волнение, Ашир сам заговорил о Шекер:
— Шекер, оказывается, стала уже взрослой девушкой!
Айну не удивили эти слова. Каждый может сказать такое о девушке, которая действительно стала взрослой. Правда, она заметила, что Ашир произнес это каким-то сдавленным голосом, но не обратила на это внимания и просто ответила:
— Да, Шекер быстро растет. Посмотри, она и сидит, как взрослая, глаз не подымет.
Шекер хотела улыбнуться, уже блеснули ее ровные и белые, как у ягненка, зубы. Но она тотчас же вспомнила, что она — взрослая девушка, и приняла серьезный вид, будто не слыша, что речь идет о ней. Ашир опять спросил Айну:
— Может быть, уже приходили и свататься?
Шекер сердито покосилась на Ашира. Айна ответила:
— Нет, Шекер еще слишком молода. Мы пока сватов и на порог не пускаем. Да мы и не хотим отдавать Шекер в далекий край, пусть лучше будет у нее муж из наших аульных.
У Ашира забилось сердце. Он решил, что тут Айна подразумевает его самого. Заметив улыбку на губах Шекер, он принял ее за подтверждение слов невестки.
После шутливого разговора о Шекер заговорили об Артыке. Айна упрекнула Ашира:
— Ашир, ты ему друг, — почему же ты его не удерживаешь?
У Ашира чуть не сорвалось резкое слово. Вовремя вспомнив, что Айна ничего не знает, он прикусил губу. Потом хмуро проговорил:
— Айна, ты знаешь Артыка не хуже меня. Если он что-либо решил — никого не послушает. Из-за этого своего характера он и попал на неверный путь.
— Разве ему мало, когда говорят, что он убил Халназара? А теперь прошли слухи, что его нукеры расправились и с Бабаханом.
Насчет Бабахана у Ашира было определенное мнение. Тут он заговорил прямо, не кривя душой:
— А если и так, Айна? От такого дела на совести Артыка не будет пятна.
— Разве хорошо это — пролить кровь человека, сидящего дома?
— А кто тебя, силой взвалив на коня, увез из тростников от Артыка?
— Да это же были халназаровские!
— Халназар это сделал, опираясь на Бабахана. А кто вас с Артыком стащил с коня?
— Разве это были не джигиты бая?
— Нет. Это были собаки старшины Бабахана. А кто заковал в кандалы и заточил в темницу Артыка?
— Это были царские чиновники.
— А Бабахан чьей собакой был? Кто, как не он, вырывал у дейханина изо рта последний кусок, чтобы набить брюхо Халназару! Не он ли и меня послал на тыловые работы?
— Ашир! И я не хочу, чтобы Артыка топтали ногами. Я до сих пор не могу забыть его мстительных слов, когда его свалили с гнедого. Но ведь у Артыка не две жизни. Он не считается с силой, не жалеет ни себя, ни меня.
— Айна! И мы с Артыком кое в чем не сходимся. Но я его уважаю за прямоту, за отвагу. Я верю, что он поймет свою ошибку. И может быть, я его больше твоего люблю.
Нурджахан, вспомнив о самоотверженности Артыка, всплакнула. Прервала молчание Шекер и тоже заговорила о мужестве брата. Ашир почувствовал себя как в родной семье. Забыв о том, что он сам стрелял в Артыка, он пылко воскликнул:
— Кто протянет руку к Артыку, тому я отрублю ее по самое плечо!
Взволнованная Нурджахан со слезами на глазах обняла Ашира:
— Аширджан! И ты мое дитя!
Конец второй книги.
КНИГА ТРЕТЬЯ
Глава первая
Вооруженные силы контрреволюционной «Кокандской автономии» были разгромлены красногвардейцами в феврале тысяча девятьсот восемнадцатого года. Но враги советской власти не унимались: семнадцатого июня в Ашхабаде была сделана первая попытка контрреволюционного переворота, подавленная революционными рабочими. А одиннадцатого июля эсеры, меньшевики, контрреволюционно настроенные офицеры царской армии и туркменские националисты вновь подняли восстание. Двенадцатого июля они захватили власть в Ашхабаде и Кизыл-Арвате. Прибывший в Кизыл-Арват с особыми полномочиями чрезвычайный комиссар Закаспийской области Фролов был убит, а небольшой отряд кизыл-арватских красногвардейцев и большевиков почти полностью уничтожен. В тот же день белые расстреляли председателя Кизыл-Арватского ревкома Дианова и членов ревкома Губкина, Будникова и Каско. Несколько позже та же участь постигла и ашхабадских большевиков: Батманова, Молибожко, Розанова, Теллия, Житникова, комиссаров Красной гвардии и членов совета. Они были без суда расстреляны белогвардейцами у железнодорожной станции Аннау, юго-восточнее Ашхабада. В столице области было организовано контрреволюционное «правительство» во главе с эсером Фунтиковым.
Захватив власть в центре Закаспия, эсеро-белогвардейские заговорщики обратились за помощью к английской военной миссии в Иране, и мастер кровавых колониальных провокаций генерал-майор Маллесон двинул англо-индусские войска на север, к русско-персидской границе. Своим представителем в Ашхабад он послал капитана Тиг-Джонсона.
В середине лета тысяча девятьсот восемнадцатого года усилиями английских интервентов, успевших к этому времени создать очаги контрреволюции по всей Средней Азии, советский Туркестан оказался в замкнутом кольце врагов. На юго-востоке, в Ферганской долине, хорошо вооруженные басмачи, поощряемые английским консулом в Кашгаре, сэром Маккертнэем, начали осаду городов, копей и нефтяных промыслов. На востоке подняли восстание, стремясь к захвату Алма-Аты, верхи семиреченского казачества, с которыми «поддерживал связь» тот же сэр Маккертнэй. На севере атаман Дутов снова захватил Оренбург, перерезав железнодорожную магистраль Ташкент — Москва. На северо-западе отряды эмира Бухары, ташаузский хищник Джунаид-хан в Хиве и английский флот на Каспийском море замкнули это вражеское кольцо. Весь Туркестан был наводнен шпионами и тайными военными агентами генерала Маллесона. При таком положении «генерал от интервенции», по-видимому, не сомневался, что ему удастся осуществить план отторжения Туркестана от Российской Федерации Советских Республик. Так или иначе, англо-индусские войска Маллесона к двенадцатому августа завершили путь от Мешхеда к русско-персидской границе и перешли ее в ста километрах юго-восточнее Ашхабада.
Тем временем, в ожидании англичан, белогвардейское «правительство» Фунтикова решило поднять и туркмен на борьбу против советской власти. В окрестностях Ашхабада был созван съезд представителей туркменской торговой буржуазии, баев и духовенства. Со стороны разгромленного еще в июне «национального комитета» на этот съезд приехали и скрывавшиеся где-то Ораз-Сердар и Нияз-бек со своими офицерами. После громких речей против большевиков и советской власти буржуазные националисты решили объединиться с эсеровско-белогвардейскими мятежниками. Съезд принял обращение к туркменам, в котором призывал их взяться за оружие. Ораз-Сердар был введен в состав «правительства» и вместе с Нияз-беком поставлен во главе туркменского войска.