Республика Святой Софии
Шрифт:
Повышенную заботу владыки об украшении главного храма города можно объяснить не только его религиозными чувствами, но и желанием поднять престиж православной церкви среди новгородцев и самого Новгорода перед другими землями русской митрополии. С этой же целью осенью 1341 г. владыка Василий поставил на своем дворе «терем великыи». Видимо, он считал, что главное административное здание Новгорода и одновременно резиденция владыки должно выделяться среди прочих жилых построек города.
Перепланировка внутреннего пространства детинца, предпринятая архиепископом, на первый взгляд нелогична. Строительство тына внутри только что построенных каменных стен нецелесообразно с оборонительной точки зрения. Исследователи С. В. Трояновский и О. А. Тарабардина объясняют смысл перепланировки следующим образом: «Легко заметить, что на продолжении линии частокола оказываются южная стена Входоиерусалимской церкви… и Пречистенская арка кремля, выходящая на Волховский мост. Намеченная линия ограды в этом контексте выглядит пространственным стержнем, связывающим все строительные акции Василия Калики, предпринятые им в 1336 году. Становится понятным выбор места для размещения каменного храма Входа в Иерусалим. Именно с южной стороны, от линии нового храма и новой ограды
502
Трояновский С. В., Тарабардина О. А. Археологические свидетельства… С. 354.
В 1337 г. в Новгороде приключилось «церковное неустроение». По приказу бывшего архимандрита Лаврентия «сташа простая чадь на архимандрита Есифа… и створиша вече, и запроша Есифа в церкви святого Николы; и седоша около церкви нощь и день коромолници, стрегуще его» [503] .
Лаврентий, захвативший власть в Юрьевом монастыре, оставался архимандритом около года, а затем скончался. После его смерти на этот пост вернулся Есиф. Неизвестно, как отреагировал архиепископ на явно незаконную («наважением дияволим», по выражению летописца) смену архимандритов. Вспомним, что Лаврентий был одним из соперников Василия во время выборов на владычный престол. Возможно, что силовое смещение Есифа свершилось в отсутствие Василия Калики — в 1337 г. архиепископ ездил в Псков.
503
НПЛ. С. 100.
Поездку эту владыка совершил «в свой черед», то есть в срок месячного суда, однако «плесковици суда не даша, и владыка поиха от них, прокляв их» [504] . Псковские летописи никак этот конфликт не комментируют, ограничившись упоминанием о приезде владыки. Возможно, отказ псковичей можно связать с отсутствием в городе князя Александра, с которым у архиепископа Василия были хорошие личные отношения.
Любопытно, что в этот год в Новгороде произошло чудо: «Месяц июля в осмыие в полъдни явися знамение в церкви святыя Троица на Рядитине улици, стукну в церкви, и вниде страж видети бывшее, и се икона Святая Богородица держаще бога на руку, стояще над дверми от северныя страны на другом поясе. И тако о полъдне сниде с высоты и ста особе никим же не поддержима, ни стеною, и быша слезы из очию ей. О великое чюдо, како ис суха древа слезам быти! Но се ведомо есть, бог прославляет свою матерь и молитву ея приемлет, град спасает. И в тот час призваша владыку Василия, и сътвориша кивот, и поставиша икону в кивоте, и сътвориша праздник на память святого мученика Прокофия» [505] .
504
Там же. С. 347.
505
СПЛ. Стб. 408.
К сожалению, невозможно установить хронологическую последовательность этих событий. Возможно, чудо с иконой произошло после смещения архимандрита и способствовало усмирению «крамольников».
В 1338 г. в летописи появилась любопытная запись о деятельности владыки: «Делаша мост нов, что было вышибло, повелением владыкы Василья; сам бо владыка пристал тому, и почал и кончал своими людьми; и много добра створи християном» [506] .
Великий мост, согласно «Уставу о мостех», обычно строился и чинился всеми новгородскими сотнями. Интерполяция в тексте устава, перечисляющая среди участвующих в постройке Великого моста даже и географически отдаленные сотни, позволяет говорить о том, что мост объединял вместе всех горожан Великого Новгорода. Совершив строительство моста исключительно на свои средства и своими людьми, владыка Василий заслужил особую благодарность летописца и всех горожан.
506
Там же. С. 349.
Этот поступок архиепископа действительно был исключительным. Василий Калика не просто приказал своей плотницкой бригаде построить мост и выделил на это средства, но сам лично участвовал в строительстве. Даже если участие архиепископа было символическим, этот поступок был настолько нестандартным для новгородских владык, что был зафиксирован в летописи.
Для понимания смысла действий Василия Калики следует проследить параллели с другими странами. Так, в Древнем Риме существовали «понтифики», жрецы-«мостоделатели». Они проводили специальные обряды на мосту через Тибр, и даже папе римскому по наследству от них достался титул pontifex maximus. В средневековой Франции мостостроительство считалось актом благочестия, за который монахов и епископов канонизировали, как, например, это произошло со строителем знаменитого моста XII в. в Авиньоне [507] . Василий Калика, много путешествовавший по другим странам, мог знать об этих фактах.
507
Boyer M. N. Medieval French Bridges. Cambridge, Mass., 1976. P. 37–38.
Великий мост был для новгородцев связующим звеном их города-государства. Само слово «мост» обозначало то место, где возможна совместная жизнь. Таким образом, владыка в 1338 г. действительно «много добра створи християном», восстановив связь между сторонами Новгорода. Но, кроме того, Василий Калика показал себя настоящим
На следующий год великий князь Иван отправился в Орду, а своих сыновей Семена и Ивана прислал в Новгород наместниками. По возвращении великого князя в Москву новгородцы прислали ему ордынский «выход». Однако князь Иван «восхоте у них запроса царева», то есть увеличил размер ордынского «выхода», сославшись на новые требования царя. Новгородцы воспротивились этому требованию, «глаголюще: преже сего несть се было» [508] , то есть, по своей традиции, сослались на «старину». В ответ великий князь «сведе с Новагорода наместники своя: не бе ему мира с ними» [509] . Вскоре после этого великий князь Иван Данилович умер, но «немирье» Новгорода с Москвой продолжилось и при следующем великом князе Семене.
508
Ермолинская летопись. С. 105.
509
Там же.
В 1340 г. случилось военное столкновение москвичей и новгородцев в Торжке. Разгорающуюся войну удалось остановить архиепископу Василию Калике. Владыка отправился с посольством к князю Семену «и доконцаша мир по старым грамотам, на всей воли новгородчкои, и крест целоваша; а князю даша бор по волости, а на новоторжцех 1000 рублев; бяше же ту и митрополит; и приела князь наместьник в Новъгород» [510] .
В знак полного примирения в 1343 г. «повелением великаго князя Семена Ивановича» была восстановлена церковь Святого Благовещания на Городище, а владыка Василий приказал изготовить «колокол великыи к святей Софеи и приведе мастера с Москве, человека добра, именем Бориса» [511] .
510
НПЛ. С. 353.
511
Там же. С. 354.
Доброжелательными были и отношения владыки с тверским князем: в 1341 г. «приихал Михаил княжич Олександрович со Тьфери в Новъгород ко владыце, сын хрестьныи, грамоте учится» [512] .
Более сложно в это время складывались отношения новгородского архиепископа с митрополитом всея Руси. В 1341 г. «митрополит Феогнаст, родом Гричин приеха в Новгород со многыми людьми; тяжко же бысть владыце и монастырем кормом и дары» [513] . Цель приезда главы Русской церкви не называется, но можно предположить, что он приехал вершить так называемый «митрополичий месячный суд», который совершался раз в четыре года. Укрепляя свою власть, Феогност постепенно вводил на территории своей митрополии систему «всеобщего попечения» [514] , распространяя прямую митрополичью юрисдикцию с ее принципом — «чей суд — того и пошлина». Соответственно, увеличивались траты новгородской церкви.
512
НПЛ. С. 354.
513
Там же. С. 353.
514
Щапов Я. Н. Государство и церковь Древней Руси X–XIII вв. М., 1988. С. 206.
Впрочем, до открытого противостояния двух церковных иерархов не дошло. По мнению историка А. Г. Закржевского, «в своих действиях обе стороны вынуждены были считаться с расстановкой других политических сил. Отношения этих двух лиц не носили враждебного характера. Вражда была и невозможна и невыгодна. Имея противоположные интересы, Василий и Феогност решали собственные задачи путем делового сотрудничества» [515] .
Действительно, в последующие годы Василий не раз «честью» ездил и к великому князю в Москву и к митрополиту. В 1346 г. митрополит Феогност «да ему ризы крестьчаты» [516] , так называемый полиставрий. Слово «полиставрий» переводится с греческого как «многокрестие». Это фелонь патриархов и митрополитов, которую сплошь покрывали изображения крестов. Некоторым архиепископам и епископам в виде особого патриаршего благословения дозволялось носить фелони с четырьмя крестами.
515
Закражевский А. Г. Архиепископ Василий Калика и митрополит Феогност: к вопросу о характере взаимоотношений Новгородской кафедры и митрополии во второй трети XIV века // ПНиНЗ. Новгород, 1995. С. 38.
516
НПЛ. С. 353.
Одежда священнослужителей в православной церкви была строго регламентирована по рангам. Однако со временем развитие церковной одежды пошло не по линии строгого соблюдения иерархических различий, но, напротив, в сторону «прибавления» к каждому из младших чинов отличительных признаков старшего сана.
Так, еще в XIII в. Константинопольский патриарх надевал саккос лишь по трем большим праздникам: на Пасху, на Рождество и на Пятидесятницу, в другие, даже и праздничные дни, довольствуясь архиерейской фелонью. А уже в XIV в. митрополит всея Руси начал носить саккос. Впрочем, что касается полиставрия, то даже в XV в. Симеон Солунский, отвечая на вопрос, «почему не носят епископы ни полиставрия, ни саккоса, и, если надевают, то что в том худого», отвечал: «Должно, чтобы каждый хранил принадлежащее его чину, потому что делать то, чего не дано, и получать то, что не подобает, свойственно гордости» [517] .
517
Цит. по: Одеяния священнослужителей [ (11.1.2006).